Любовь до гроба

София с благодарностью приняла презенты мирового судьи — корзинку клубники из его оранжереи и букет прелестных пионов.

Молодая женщина была натянута, как струна, и все ожидала неизбежных расспросов Шеранна, но он так ничего и не сказал. Только смотрел — пристально, молча, чему-то загадочно улыбаясь…

— Итак, джентльмены, чем обязана вашему визиту? — покончив с любезностями, несколько неучтиво спросила она.

Названные джентльмены переглянулись, но ни один из них не решился назвать истинную причину своего посещения.

— Мы хотели попросить вас снова погадать, если это возможно, — нашелся господин Рельский. — Многое изменилось, и теперь нельзя ручаться за точность прежних прогнозов.

— Как вам будет угодно, — охотно согласила госпожа Чернова.

С недавних пор окрестные жители ее избегали и обходились без ценных указаний рун, видимо, полагая недостойным якшаться с вероятной убийцей.

— Подождите минутку, — попросила она, поднялась и стремительно вышла.

Вскоре гадалка вернулась с заветным мешочком в руках и устроилась на канапе. Деловито высыпала руны перед собою, прошептала молитву, поводя руками над россыпью рун и вопрошающе подняла глаза на господина Рельского…

Детям стихий не дано гадать, у них и без того довольно дарований, и Шеранну впервые довелось собственными глазами наблюдать это действо.

Вот она коснулась рун, и вдруг совершенно преобразилась.

Казалось, перед ними сидела уже не госпожа Чернова, да полно, вообще не человек! Из пронзительно-голубых, широко распахнутых глаз гадалки смотрела спокойная древняя сила, которой ведомо все, и это "все" нисколько ее не волновало…

В этот момент она так походила на живое воплощение всеведущей богини Саги, что у дракона перехватило дыхание.

Неужели люди этого не видели?! Брошенный искоса взгляд на невозмутимого мирового судью убедил Шеранна, что люди слепы, как кроты, и умудряются решительно ничего не замечать…

Сама же ворожея наслаждалась невообразимым, безбрежным спокойствием, которое окутывало ее, стоило только взять руны. Как можно жить слепой и безмерно глупой, когда достаточно протянуть руку — и прозреть?! Но такова человеческая стезя, и нельзя совсем отстраниться от земной тщеты, от жизненных радостей и горестей. Лишь на краткие мгновения можно ощутить себя частицей чего-то великого, крупицей божественной силы.

— Спрашивайте, — нетерпеливо велела София.

— Кто убийца? — так же тихо, будто опасаясь разрушить наваждение, спросил господин Рельский.

Гадалка вытянула руну.

"Ансуз" перевернутая. Нахмурилась, перевернула деревянную плашку и бросила к остальным, быстрым движением перемешала руны и вытянула снова.

"Ансуз" перевернутая.

Снова и снова. Руна будто липла к ладони, наотрез отказываясь отвечать толком.

София слегка прикусила губу и попросила:

— Спросите как-то иначе.

Но десяток попыток по-другому сформулировать вопрос оказались совершенно бесплодными: раз за разом выпадал все тот же знак.

Усилия допытаться, кто покушался на госпожу Дарлассон, также были безуспешны.

— Почему я не могу гадать? — спросила София тихо, прикусила губу и перевернула руну.

"Ансуз" перевернутая.

Окончательно отчаявшись, госпожа Чернова собрала руны в мешочек, пробормотала благодарность (на сей раз неискреннюю) и стиснула пальцы, едва сдерживая слезы.

Гадание было самым дорогим, что у нее осталось, к тому же на этом умении зиждилось уважение окружающих.

Столько лет она жила своим долгом, втайне им гордясь и находя в нем утешение. Теперь же у нее не осталось ничего, кроме мучительных сомнений, а привычная налаженная жизнь стремительно рушилась, утекая сквозь пальцы.

Пусто. Холодно. Невыносимо одиноко…

Они молчали. София опасалась, что голос ее подведет, господин Рельский взирал на нее с молчаливым сочувствием, но, видимо, не мог подобрать слов для утешения, а Шеранн о чем-то размышлял, постукивая пальцами по столу…

— Насколько я понимаю, у вас такое впервые? — спросил вдруг дракон, чуть подавшись вперед. И, не дождавшись ответа, закончил: — Тогда почему бы вам не посоветоваться с другой гадалкой, более опытной?

— В Бивхейме я единственная, — госпожа Чернова вздохнула и, не поднимая глаз, принялась бездумно обрывать лепестки вишневого пиона, оттенком напоминающего чуть вьющиеся пряди дракона. Поймав себя на этой мысли, она стала еще ожесточеннее терзать несчастный цветок.

— Я знаю, — дракон пожал плечами и заметил: — Но Рельский недавно рассказывал, что на его землях остановились ромарэ, и среди них есть очень известная ворожея по имени Шанита.

Госпожа Чернова лишь пренебрежительно хмыкнула. Она терпеть не могла шарлатанов, такие "гадалки" позорили настоящих, подрывали доверие к древним рунам.

Кроме того, ей претили грязь и дешевые фокусы, безыскусные танцы и пестрые наряды, о чем она и высказалась без утайки.

— Вы не правы, среди них есть вполне достойные, — заметил дракон и, не удержавшись, добавил: — Вы наверняка ни разу не общались с ромарэ. Разве порядочно судить о ком-то по внешнему виду и чужим словам?

Молодая женщина сжала кулаки, задетая его пренебрежительным тоном.