Любовь до гроба

— И тебе доброе утро, Лея! — с иронией ответила София. — Отчего ты встречаешь меня сегодня столь неласково?

— Извините! — пробормотала домоправительница, смешавшись. — Просто…

— Что случилось? — уже настойчиво спросила молодая женщина.

— Ничего особенного, — отвела глаза Лея.

Хозяйка не собиралась отступаться, и, помолчав с минуту, домовая неохотно пояснила:

— На двери кто-то нарисовал вязаные "тейвас" и "ансуз"!

— Руны Тюра и Одина… — пробормотала молодая женщина, побледнев и ухватившись за перила. — Выходит, они решили проявить нетерпение…

Она и сама не смогла бы сказать, кто эти гипотетические "они", однако была твердо уверена, что речь шла о ее мнимой причастности к убийству.

— Знак справедливости и воли богов! — взорвалась Лея и будто выплюнула: — Какая тут справедливость?! Причем тут вы?

— Они считают меня виновной, — пожала плечами София, силясь казаться спокойной.

— Почему нас никто не слушает? — страстно вырвалось у домоправительницы. — Мы, домовые, всего лишь бесправное и дискриминируемое, — она явно с трудом произнесла сложное слово, — меньшинство! Мы говорим, что вы были дома, а нам не верят!

В ее голосе зазвенели слезы. Молодая хозяйка сбежала вниз по лестнице, опустилась перед Леей на колени, обняла всхлипывающую малышку. София искренне любила своих преданных домовых, несмотря на их диктаторские замашки.

— Не нужно плакать, — тихонько сказала она, осторожно гладя по голове Лею. — Вот увидишь, все будет хорошо!

— Хорошо? — горько переспросила та. — Вы думаете, я не вижу? Они все как с ума сошли! Придумывают глупости, шепчутся за спиной… Я сама вчера слышала на рынке, как две кумушки толковали, что вы господина Рельского приворожили, потому он за вас заступается! Вы ж гадалка, мол, должны уметь!..

В голосе домоправительницы звучало искреннее возмущение, и неясно было, что вызывало большее негодование: подозрение, что госпожа Чернова не брезгует мансегами, или же поклеп на светлое имя мирового судьи, которого Лея безмерно уважала и почитала самым лучшим на свете (после покойного господина Чернова, разумеется). Притом, по ее мнению, он был столь хорош, что домовая даже не прочила его в женихи хозяйке, ведь господин Рельский не чета пусть замечательной, но все же обычной даме! А вот все остальные потерциальные кавалеры рассматривались со всей придирчивостью…

— Надеюсь, ты не успела окончательно оттереть эти знаки? Я бы хотела взглянуть!

Госпожа Чернова и сама не знала, зачем ей потребовалось изучить обвиняющие руны, пыталась ухватиться хотя бы за что-то.

Лея вытерла слезы и ответила, что рисунок сделан хорошей краской, потому она пока не сумела его стереть.

София решительно направилась к двери и убедилась, что домовая вполне точно описала ей увиденное. Нередко "вязаные" руны сложно трактовать, поскольку, накладываясь друг на друга, они образуют новый рисунок и затруднительно разобрать его отдельные элементы, однако в этом случае сложностей не возникло.

Гадалка коснулась алых знаков, будто ожидая подсказки. Руны вдруг сердито ужалили пальцы, и она со сдавленным восклицанием отдернула руку. Знаки на крашеном дереве словно вспыхнули огнем, все их черточки чеканно обозначались, и София увидела линии, которые, по-видимому, впопыхах пытались стереть: у "ансуз" наличествовали две лишние черточки. Но никто в здравом уме не станет искажать руны, ведь результат таких манипуляций непредсказуем!

София нахмурилась от озарившей ее разгадки: именно так изображалась "ансуз" в гномьем футарке! После Рагнарёка человеческий алфавит постепенно вытеснил все прочие вариации, лишь старики еще не забыли гномьи и эльфийские руны. Конечно, неведомому гному это также было известно, потому он пытался стереть предательские линии, видимо, начертанные по привычке.

Теперь у нее имелась искомая подсказка, дело оставалось за малым: отыскать безвестного любителя ночного рисования и выпытать, имел ли он отношение к убийству или намеревался в самом деле добиться справедливости…

Сразу после завтрака госпожа Чернова двинулась в Бивхейм.

Нынче город походил на чулан, в котором появилась хозяйка. Мыши и тараканы попрятались по углам, за плинтусами и разнообразной утварью, но даже не думали покидать насиженное место. С чего бы? Тепло, уютно и интересно, а что хозяйству разор — так лучше нужно было за припасами присматривать! Вот две кумушки в унылых платьях по прошлогодней моде притаились у витрины магазинчика и тихонько шуршат, как мышки, поблескивая любопытными глазками. Вот стайка детей в сопровождении мрачного осанистого гувернера, неуловимо похожего на жирного откормленного прусака… А вон там клубок ужей, мнящих себя гадюками…

Если не присматриваться — тишь да гладь, на самом деле каждый норовит урвать себе кусочек чего-нибудь повкуснее, утащить в норку, позлорадствовать над чужой бедой.

Софии было не по себе под бесчисленными взглядами. За нею тянулся противный шлейф шепотков и неприятных, липких взглядов, и она несказанно обрадовалась, наконец оказавшись в относительной безопасности библиотеки.