Любовь длиною в жизнь

— Я бы уговорил тебя остаться. Со мной. Могла бы переехать в этот дом. Ты же знаешь, что моя мама была бы не против. Особенно если бы она узнала, что с тобой происходит. Твою мать, Корали! Я не могу в это поверить. — Она выглядит измученной своим признанием. Медленно оборачивает одно из покрывал вокруг своего обнаженного тела, слезы текут по ее лицу.

— Я не могла оставаться рядом с этим домом больше ни секунды. Не могла жить здесь, в соседнем доме, зная, через что мне пришлось пережить в том подвале. Он никогда бы меня не отпустил. И ты бы это понял. Поехал бы со мной, Каллан, а Джо нуждалась в тебе. Вы оба нуждались друг в друге. Я не могла так поступить с вами обоим.

— Это было не твое решение, Корали. Боже. Не могу поверить, что ты мне не сказала.

Я встаю и иду обратно на кухню, где нахожу свою одежду. Надеваю боксеры и джинсы, а затем несу одежду Корали обратно к ней, где она сидит на диване, завернутая в потрепанную старую материю, которую стащила с кофейного столика. Она забирает у меня свои вещи и быстро одевается, не глядя на меня. Прислоняюсь к дверному косяку, наблюдая за ней, разрываясь между криком и плачем. Она прошла через это одна. Прошла через весь этот ужас одна, а я бы поддержал ее. Я бы позаботился о ней, будь у меня такая возможность, но она предпочла нести это бремя на своей спине, и посмотрите, что произошло.

— Так ты была здесь? Все это время, пока я думал, что ты в Нью-Йорке, ты была здесь? По соседству? В подвале?

Корали закрывает лицо руками, всхлипывает, качает головой вверх-вниз. Она не может говорить. Меня тошнит, я бегу на кухню и, наклонившись над раковиной, блюю, мой живот и спина напрягается, напрягается все тело, когда понимаю, что это значит. Она была совсем одна. Корали бесшумно появляется на кухне, все еще плача, хотя, кажется, уже пришла в себя. Она кладет руку мне на спину, и я оборачиваюсь, хватая ее за запястье.

— Ты любила меня? Тогда? — рявкаю я.

— Конечно, я любила тебя. Половину времени не могла дышать без тебя, Каллан.

— Тогда как ты могла держать меня в таком неведении? Почему ты не доверяла мне настолько, чтобы позволить защитить тебя?

Она опускает голову, тяжело сглатывая.

— Я всегда доверяла тебе, Каллан. Всегда. Но тогда все было ужасно, и знала, как это на тебя подействует. Правда о том, что произошло, вывернуло бы тебя наизнанку, и было уже слишком поздно, чтобы уберечь меня. Я была за гранью спасения. А ты... ты все еще мог спастись. Знала, что потеря Джо и так будет достаточно душераздирающей. Я не могла навалить на тебя еще больше боли и страданий. Просто не смогла этого сделать.

— Черт возьми. Я должен был знать, Корали.

Начинаю расхаживать взад и вперед по маленькой кухне, пытаясь избавиться от чувства разочарования, но оно не рассеивается. Оно становится все сильнее и сильнее, накапливаясь внутри меня, пока не захватывает меня целиком. Я так зол, что готов лопнуть от ярости, и не знаю, что с собой делать. В конце концов позволяю ярости захлестнуть меня. Отдаюсь шипящему, клокочущему хаосу внутри меня, и следующее, что знаю, это то, что вбиваю свой кулак в гипсокартон кухонной стены. Белая пыль летает повсюду, забивая воздух, но я, кажется, не могу заставить себя остановиться. Корали взвизгивает, отскакивает назад и обхватывает себя руками. Она выглядит такой испуганной, и на мгновение я пытаюсь понять, почему. Затем понимание щелкает, когда тихий голос в моей голове шепчет: «Ее избивали, идиот. Отец годами применял к ней насилие. Конечно, она испугается, если ты начнешь бить кулаком по вещам».

— Боже, Корали, прости меня. Господи. Иди сюда. — Она не двигается с места и дрожит, как лист, когда я хватаю ее и притягиваю к себе. — Я никогда, никогда не сделаю тебе больно, как бы ни злился, Синяя птица. Прости, мне не следовало этого делать.

Моя рука пульсирует от боли, костяшки пальцев ободраны и покрыты ссадинами, но это не так больно, как болит мое сердце. Корали плачет, прижимаясь ко мне, ее слезы текут по моей обнаженной груди, и мы вдвоем стоим так некоторое время. Я знаю, что ей больно. Было больно все эти годы. Мне больно за нее, за все, через что она прошла, но я также немного обижен. Если бы только она верила в нас. Если бы только доверила мне свою защиту. Конечно, в то время я был подростком-идиотом, но наша любовь была настоящей. Но отдал бы за нее жизнь, если бы хоть на секунду подумал, что она в опасности. Я бы сдвинул горы и сдержал моря, если бы только это означало, что она в безопасности.

В конце концов Корали перестает плакать. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, влажными от слез, и я теряюсь в этом проклятом темном пятне в ее радужке. Однажды я сказал ей, что это похоже на бушующий шторм на поверхности Юпитера, и это до сих пор так. Она самое потрясающее, очаровательное создание, которое я когда-либо встречал. Корали действительно похожа на птичку — маленькая, осторожная, замысловатая и красивая. И готова взлететь при первых признаках опасности.

— Мне нужно, чтобы ты сейчас ушла, — говорю я ей.