Любовь длиною в жизнь

Когда мы приземлились в Чарльстоне, я насочиняла столько всего про выдуманную собаку, что теперь на самом деле задумалась над тем, чтобы завести ее. Марго прощается со мной, когда мы спускаемся с самолета, и я оставляю ее позади, потому что поспешно направляюсь в офис, чтобы взять в прокат автомобиль. Новость о смерти моего отца застигла меня врасплох, поэтому я просто не успела заранее забронировать машину. Возможно, это действие клонопина или же тот факт, что я не хочу находиться здесь и подумываю о том, чтобы пустить свою машину с моста, но я выбираю самую мощную, невероятно дорогую и опасную — «Порше Кайен». Я еще ни разу прежде не водила ничего настолько показного или же глупого.

Каллан был всегда влюблен в машины. Пятнадцать лет назад он был бы счастлив прокатиться на этой малышке. Господи, наверное, у него есть нечто похожее сейчас. Время от времени кто-то произносит его имя. Читая статьи о нем, люди видят, что мы из одного города в Южной Каролине, и они отмечают это странное совпадение. Знаю ли я его? Общались ли мы, когда были детьми? Иногда я говорю им правду о том, что знаю его, что мы жили рядом и были соседями, если, конечно, они могут поверить в это. Но в большинстве случаев, я просто качаю головой и говорю им «нет», показывая, что не знакома с ним. И даже не знаю, кто он, черт побери, такой. Так проще. Так лучше.

***

— Корали Тейлор? Это ...ты, это ты, детка? Я в шоке. Ох, лучше бы тебе не проходить мимо моего дома, не запланировав навестить меня и не сказав мне привет. Я же знаю, что ты хорошо воспитана.

Фрайдей Бошан была моей приходящей няней, когда я была ребенком. Она являлась тем редким исключением, когда отец пускал в дом постороннего, потому как он не был настолько глуп, чтобы вступить в конфликт с Фрайдей. Она была женщиной больших размеров еще в то время, по словам моего отца, она была размером, как два трейлера, а теперь стала и того больше. О ее характере можно было слагать легенды. Она так часто шлепала мою задницу, что если сложить все те разы вместе, то получился бы примерно год, в течение которого я бы ни разу не присела.

Фрайдей могла быть строгой, но в то же время она была добра со мной, когда мне это было нужно больше всего. Когда я была настолько усталой, что едва стояла на ногах. Когда мое тело болело так сильно, что единственным моим желанием было умереть. Она промывала мои раны и собирала меня вместе по кусочкам снова и снова, а затем умоляла меня остаться с ней в ее крошечном домике, а я плакала и говорила, что если бы только могла, то осталась, но затем вновь возвращалась домой.

Фрайдей прекрасно знала, что если бы я вернулась сюда, то обязательно бы зашла к ней. Она знала, что я выросла со знанием того, как вести себя подобающим образом, потому что она сама вдолбила в меня все эти хорошие манеры. Я позволила ей заключить меня в объятия, и аромат розовой воды и помады для волос затопил мое обоняние, вновь пробуждая волну воспоминаний болезненных и милых, ужасных и чудесных одновременно. Этого было достаточно, чтобы мои глаза наполнились слезами. Успокаивающе нашептывая, она погладила мой затылок.

— Если бы ты была кем-то другим, то я, может быть, сказала бы, что сочувствую твоей потере, — говорит она. — Но я тебя знаю лучше, чем кто бы то ни был, поэтому молчу.

— Да, наверное, это все тяжело для меня, — говорю я аккуратно, как и до этого, когда говорила людям о том, что у меня умер отец. Мне казалось, что такой реакции ожидали от меня, а я так не люблю огорчать людей.

— Не болтай ерунды, — Фрайдей отстраняется, держа меня на расстоянии вытянутой руки, чтобы смотреть мне прямо в глаза. — Это даже близко не так тяжело, как ты прикидываешься. Точнее, это самая простая вещь в мире. Твой отец умер. Он был злобным старым ублюдком и заслужил каждую минуту боли, через которую он прошел, чтобы уйти на тот свет. Это нормально чувствовать освобождение, Корали.

Я просто киваю в ответ на ее слова и издаю "мхмхм" звук, надеясь, что в скором времени мы прекратим разговаривать о нем. Фрайдей хорошо известны мои приемы по избеганию разговоров. Она тянет меня за собой за руку по ступенькам лестницы на крыльцо, где в тени стоит графин со сладким чаем. Два высоких стакана находятся чуть поодаль рядом друг с другом, и мне кажется это забавным. Я уже так сильно привыкла к Калифорнии, в Лос-Анджелесе вы никогда не увидите такого радушного гостеприимства. Фрайдей достала и поставила на стол пару стаканов не потому, что знала о моем приезде, а потому что знала, что кто-нибудь может остановиться по какой-либо причине, люди всегда так делали, и она хотела быть готовой поприветствовать гостя.