Любовь длиною в жизнь

— Он не успокоится, Фрайдей. Вряд ли мы сможем пережить эту трапезу без того, чтобы он не сделал или не сказал чего-то, что расстроит меня. И сегодня он уже сделал это.

— Так пусть он тебя расстроит. Попытайся понять. Если это самое худшее, что, по-твоему, может случиться, тогда тебе придется остаться. Теперь вы выросли. Оба взрослые люди. Вы можете обсудить свои проблемы и пройти мимо них, независимо от того, каковы они. И если вам не суждено быть друзьями или любовниками, или даже знакомыми, то вы можете, по крайней мере, сказать, что сделали все возможное, чтобы исправить ситуацию. Это уже что-то, не так ли?

Исправить ситуацию? На это уйдет больше времени и сил, чем у меня есть. Для этого потребуется чудо. А вот Фрайдей похожа на щенка, которого пнули. Я никогда не видела ее такой. Она всегда была более склонна запугивать или принуждать меня делать то, что она считает для меня хорошим, но в данный момент она выглядит грустной.

— Тьфу. Ладно. Но, пожалуйста... не сажай меня рядом с ним. Я не могу…

Фрайдей сияет, сверкая на меня ослепительно белыми зубами.

— Не волнуйся, дитя мое. Сама сяду рядом с тобой. И если этот парень даже подумает о том, чтобы доставить тебе неприятности, я не прочь пнуть его задницу, поверь мне.

Каллан

Я больше люблю виски, чем вино, но принести бутылку виски к Фрайдей было бы ужасной идеей. Она бы просто конфисковала его, стоило мне переступить порог. Никогда не видел, чтобы старушка пила что-нибудь, кроме крошечного стаканчика мятного ликера, и то не часто.

Но когда Корали возвращается на кухню, мне ужасно хочется выпить чего-нибудь покрепче. И говоря о крепости... определенная часть моего тела движется в этом направлении тревожно высокими темпами, и не думаю, что смогу что-то с этим поделать. Корали так чертовски красива. Она всегда необычно выглядела, когда мы были моложе. Я помню, как Даррен Уэзерс был совершенно сбит с толку, когда я сказал, что веду Корали на танцы для старшеклассников. Он спросил, почему ее, а не любую другую девушку, которую мог бы взять, и я сказал ему правду. Сказал, что она была самым очаровательным человеком, которого мне когда-либо посчастливилось увидеть. Он нахмурился, прищурившись, глядя на нее, склонив голову набок, и сказал, что так и думает, но каждому свое. Меня тянуло к ней, и отрицать это было невозможно. Сейчас, по прошествии стольких лет, она немного повзрослела, но на нее все равно приятно смотреть.

Ее зеленые глаза все такие же колдовские, как и всегда. Темное пятно в ее радужной оболочке, которое, как я сказал, похоже на шторм, бушующий на Юпитере, все еще там. Нижняя губа все еще немного полнее с одной стороны, чем с другой, хотя и не так заметна, как когда ей было пятнадцать.

Я не могу перестать пялиться на ее чертовы ключицы, когда она берет с плиты огромную кастрюлю с гумбо для Фрайдей и ставит на стол посреди кухни. Мне всегда нравились ее ключицы. Они были ярко выражены и чертовски чувствительны. Я покусывал их зубами, стараясь не кончить, как неопытный юнец, когда она стонала и извивалась подо мной.

Поднимаю глаза, и Корали хмуро смотрит на меня, очевидно, точно зная, о чем я думаю, смотря на изящную колонну ее шеи.

— Итак. Корали. Ты живешь в Лос-Анджелесе? Чем зарабатываешь на жизнь? — спрашивает Шейн.

— Я все еще художница, — говорит она отрывисто.

— Ну, конечно! Не могу поверить, что забыла об этом. Ты всегда была такой талантливой. Значит, выставляешь работы в галереях?

Тина даже не взглянула на меня с тех пор, как вошла в дом — определенно все еще злится из-за всей этой истории с шафером, — но она, кажется, слишком заинтересована в том, чтобы сосредоточить свое внимание на Корали.

Корали садится на единственное оставшееся место за столом — напротив меня. Она выглядит очень сердитой, когда бросает на Фрайдей не слишком дружелюбный взгляд. Старушка улыбается в ответ, делая вид, что не чувствует арктического холода, пробегающего по ее коже.

— Да, иногда, — говорит она. — Хотя обычно я продаю свои работы за комиссионные. Вещи обычно покупаются и оплачиваются еще до того, как я их начинаю.

Тина выглядит изумленной.

— Вау. Это невероятно. Ты, должно быть, очень востребована.

Корали неловко пожимает плечами. Ей всегда было трудно принимать комплименты по поводу ее работы. Похоже, это не изменилось.

— Ты должно быть встречаешься со многими известными людьми? — фонтанирует Тина.

Я знаю, что Шейн любит эту женщину, но у меня всегда была мечта, что однажды утром он проснется и решит, что влюбиться в Тину и жениться на ней было самой большой ошибкой в его жизни. Дерьмово, знаю. Вот такой я дерьмовый человек.

Корали накладывает себе на тарелку немного гумбо, не сводя глаз с еды.

— Нет. Почти никогда. Я работаю дома. У меня есть студия в задней части дома. Это... безмятежно. Мне так больше нравится.

Тина выглядит опустошенной.

— Какая жалость.

— Вообще-то мне почти ни с кем не приходится встречаться, — тихо говорит Корали. — И это меня вполне устраивает.