Любовь анфас

Теперь можно было не ограничиваться творогом на завтрак. От более жирной и калорийной пищи настроение стало как будто умасливаться, неприятности в виде неработающего принтера или очередного начальственного абсурда соскальзывали с нее, как вода с промасленной поверхности. А когда к очередному награждению представляли шефа с набившей оскомину формулировкой «за вклад в развитие», Леся, от которой окружающие ждали уничижительной иронии, снисходительно улыбалась и говорила странное: «Стоит на крепкой ножке в красной одежке» или «Спрятались затейники в молодые ельники». Детские загадки о грибах звучали мило, но непонятно. Вердикт коллег был однозначен: «Вот что значит сходить в отпуск второй раз за год».

Мужчины в метро смотрели на Лесю с радостной внимательностью и отводили глаза, встретившись взглядом. И Леся знала, что это не гимнастика для глаз. Она и сама любовалась собой в оконном стекле вагона, улыбалась отражению и глушила мысль: «Видел бы меня Сергей…»

Старалась не думать о нем. Так сильно старалась, что думала непрерывно. Казалось, что весь мир против нее: стоит включить телевизор, как увидишь морскую даль. Переключишь – еще хуже: атласные спины аквалангистов. Выйдешь из дома и упрешься в бутафорскую пальму на крыльце безвкусного кафе с издевательским названием «Сказочный остров». Но Леся держалась, укрывая тоску паутиной дел.

Следом за Лесей через пару месяцев на большую землю вернулась и Вика. В связи с неожиданностью приезда Викина комната оказалась занятой квартирантами. Жить ей было негде, и это означало, что жить она может где угодно. Например, у Леси.

Подруги выпили бутылку вина и вывернули друг перед другом душу. Но так, чтобы из потаенных кармашков их родственных душ не вывалилось самое заветное. Леся молчала про Сергея, ни слова, как будто и не было ничего. Ну или почти ничего. Так, ерунда, перешагнула и забыла.

Вика молчала про свои тревоги, про банкротство кочевого сценария жизни. Про свое одиночество и желание обрести дом. Про тяжелые сны, которые подкрадывались к ней под прикрытием пальм. Подумаешь, сон – пустяк. Проснулась, отмахнулась и забыла. Но не забывалось, не перешагивалось, потому и оберегалось от слов.

Ближе к ночи стали стелить постель, в четыре руки заправлять непослушное одеяло в пододеяльник.

– За уши держи, – скомандовала Вика.

У Леси задрожали губы, слишком это было узнаваемо. Встреча после разлуки, радость приезда, строптивое одеяло и команда «За уши его держи». Сколько усилий, и все напрасно. Где же то время, которое лечит? Может, те часы встали? Она отвернулась, чтобы не вовлекать Вику в свои воспоминания. Но подругу не обманешь.

– Сейчас. Я тут привезла тебе кое-что. Сергей просил передать. – Вика нырнула в сумку и вытащила маленькую тряпицу.

Это был холщовый мешочек с бесформенным содержимым. Леся взяла его, провела пальцами, прощупала. Внутри как будто горох – твердый, каменный… А может, ракушки? Нет, не похоже, нет пик-маковок, да и хрупкости нет. Сжала со всей силой – не хрустнуло. Специи какие? Неужели он думает, что она озабочена кухней? Нет, запаха нет. Хотя есть, но другой, не гастрономический, не пряный. Легкий и горький. Леся нюхала мешочек, оттягивая момент раскрытия его тайны. Тянула время, боясь напороться на банальность. Только бы не пошлые сувенирчики типа арабских бусинок с оком во всю округлость. А вдруг малюсенькие каменные слоники? Это же не пережить!.. Господи, чем же напоследок Сергей ее накроет? Разочарованием, обидой? Хватит гадать. Глубокий вдох, и резкое движение. Опрокинуть мешочек, взглянуть и не разреветься. Это же так просто: принять подарок, сказать спасибо, придумать, кому бы его передарить.

Леся высыпала содержимое себе в руку. Круглые бусинки не рассыпались, потому что были привязаны одна к другой, пронизаны ниточкой, проходящей через их сердцевину. Бусинки сморщенные, каменно-твердые, с едва приметным запахом. Высушенные плоды какого-то тропического растения или косточки островного фрукта?.. И цвет у бус теплый, кирпично-коричневый, как у подгоревшей на солнце рябины. Рябиновые бусы в тропическом исполнении.

– Как он? – коротко спросила Леся.

– Ничего. Шутит, что ледники тают, скоро острова затопит. Что пора кончать с островной романтикой. Если я что-то понимаю в жизни, он приедет. Когда-нибудь. Хотя понимаю я очень мало.

Леся гладила бусы и молчала. Счастье любит тишину.

Оторви да брось

Не получалось у Вики жить, как все.

Большинству людей нужно было напрягаться, собирать волю в кулак, чтобы куда-то сдвинуться, на что-то отважиться. Иначе можно весь день проходить в пижаме, мечтая начать новую, энергичную и интересную жизнь со следующего понедельника. А у Вики все было наоборот. Только сосредоточением воли, полным самоконтролем она была в состоянии обеспечить себе денек пресной жизни. Но стоило расслабиться, отпустить себя, как непременно выходил какой-нибудь фортель.

Так называла этапы ее жизненного пути мама, Ольга Петровна, уставшая волноваться за дочь и потому принимающая все как есть – спокойно и обреченно.