Любой ценой

— Ну, зачем же, батенька, три?… И одного хватит, — в масть к валету улеглась пиковая дама.

— А что, от штаба к штабу два часа… Вполне приемлемо… — бочком-бочком к даме присоседился пиковый король.

— А как же о начале нам объявлять?… Кому?… Ведь, господа, весь смысл операции в том, что мы даже не знаем, какая из ударных группировок начнет первой. Дальше — варианты… А кто из нас начинает?… Ну, кто? — пиковый туз так и не появился, оставив карты лежать посередине стола.

— А я знаю, господа, — иронично сощурился молодой командир корпуса.

— Ну-ка, ну-ка, просветите нас… Мы ведь знаем, командующий благоволит вам… — банкомет перестал тасовать колоду.

— А будет, господа, так… — командир корпуса заглянул к себе в карты и усмехнулся. — Ровно в пять утра от штаба карьером помчится гонец, и будем мы все знать тогда наконец…

— Пиит… — насмешливо заметил владелец перстня и скептически дополнил: — А пакет у него шифрованный, и как бы чего не вышло.

— Да уж… Как бы не заплутать, согласно новоутвержденного шифра… — банкомет с хрустом размял колоду. — Поскольку до сих пор наши господа офицеры использовали сии словеса лишь в прямом смысле.

Генералы дружно рассмеялись, а владелец перстня, обернувшись к молодому командиру корпуса, извинился.

— Простите, перебил вас…

— Да что там… Пиит из меня действительно никакой, каламбур сам собой получился… — и уже без всякой улыбки серьезно закончил: — А когда посланец доскачет, мы все, господа, запустим моторы и подключим провода…

После этих слов наступила короткая пауза, а банкомет вообще бросил колоду на стол и, отойдя к окну, передвинул в сторону такую же, как в кабинете командующего, настольную лампу. Длинный, уходящий прямо в окно провод, потянулся за нею и банкомет, заметив вполголоса: «Хорошо еще, если проводов хватит…» — высунулся наружу посмотреть, не оборвал ли он где ненароком крепления сляпанной на живую нитку временной линии…

Впрочем, банкомет беспокоился напрасно. Провода были проложены очень рационально и подобные рывки никоим образом не могли повредить им. По крайней мере, техник-латгалец, сидевший у своей электростанции, так ничего и не заметил и продолжал себе писать что-то привычной скорописью на небольшом листке. И трубка полевого телефона, включенного латгальцем на постоянную работу, все так же продолжала хрипеть, время от времени донося те самые слова, которые командующий собирался использовать в новом шифре, но латгалец просто не воспринимал их иронии и продолжал свою скоропись…

* * *

Тем временем на заднем крыльце небольшого флигеля, в котором и располагались «апартаменты» Рагузы, а проще говоря, маленькая комнатушка с походной кроватью, вестовые Думитраша прилаживали к седлу походный вьюк. Что-то не заладилось, и они, по окопной привычке, начали сопровождать свои усилия всякими незамысловатыми выражениями, на которые тут же откликнулся как из-под земли возникший комендант Долежай-Марков.

— Эт-то что так-кое?…

— Виноват, вашбродь! — дружно врастая столбами в землю, враз отозвались вестовые, и старший из них, пожевав губами, на всякий случай добавил: — Так что господин поручик приказали…

— Ка-акой еще господин поручик? — вызверился на вестового Долежай-Марков, но тут уже вмешался как нельзя кстати появившийся на крыльце Думитраш.

— Я… Я приказал…

Долежай-Марков и Думитраш служили вместе уже больше года, и потому комендантский гнев мгновенно улетучился.

— О, кого я вижу… — поздоровался с поручиком Долежай-Марков и покосился на вьюк. — Похоже, вам посылка?

— Мне, — улыбнулся Думитраш. — Рагуза от моих прихватил… Сверточек…

— Понимаю… — Долежай-Марков закатил глаза и по-восточному цокнул языком. — Тогда… Не советую уезжать…

— Знаю, знаю… Я только вьюк отправлю, а сам задержусь.

— Не прощаюсь, ждем…

Долежай-Марков шутливо козырнул, но, едва сбежав со ступенек, вновь превратился в строгого коменданта и, заприметив какое-то шевеление возле служб, немедленно устремился туда.

Там, на птичьем дворе возле голубиной станции крутились латгалец с электростанции и чем-то похожий на него унтер-офицер, заведовавший почтовой службой. Пока Долежай-Марков шел к ним, унтер-офицер успел поймать голубя, прикрепить к его лапке трубочку письма и широким махом выбросить птицу в воздух. Когда же комендант был уже совсем рядом, унтер распахнул дверцу станции, и вся голубиная стая, хлопая крыльями на разгоне, с шумом устремилась вверх.

— Эт-то что т-такое!… — коршуном набросился на унтера Долежай-Марков.

— Так что, вашбродь, — вытянулся унтер. — Прогулка вечерняя! Чтоб, значит, голубь-птица не застоялась…

— Ясно! — Долежай-Марков в упор посмотрел на техника. — Поч-чему здесь?

— Понимаете… Для равновесия организма требуется… — латгалец попробовал по примеру унтера браво вытянуться.

— Чего?… — бешено завращал глазами Долежай-Марков. — К-какого еще равновесия?

— Магнитного, господин поручик…

От такого обращения глаза Долежай-Маркова грозно выпучились, но техник, словно не замечая этого, обстоятельно пояснил:

— На службе электричество, магнетизм, а тут природа равенство восстанавливает, так что восполнять приходится.