Люблю, скучаю… Ненавижу!

Вовка прошёл мимо нас, держа ящик с фруктами на вытянутых руках. Он сопел, точно породистый свин. Друг издавал эти странные ворчащие, сопящие, рычащие и стонущие звуки всякий раз, когда видел нас обнимающимися и целующимися.

Таким образом он активно выражал своё несогласие с тем, что мы с его сестрой теперь вместе. Никак не мог привыкнуть: вроде и не препятствовал, но и упрямился. А для нас его покряхтывания и недовольные похрюкивания за эти сутки уже стали увлекательной игрой: мы каждый раз пытались угадать, голосом какого животного возмущается Вовка.

– Филин. – Выдала свой вариант Карина.

– Хряк. – Прошептал я.

И она, смеясь, спрятала своё лицо в ткань моей рубашки.

– А если серьёзно. – Я вплёл пальцы в волосы девушки и посмотрел ей в глаза. – Вся наша жизнь это лишь череда испытаний: мелких и крупных. Справился с одним, переходишь на следующий уровень – там бонусы и новые испытания. Главное, собрать больше очков, пройти больше уровней и получить удовольствие от процесса.

– Это ты к чему? – Её глаза озарились светом.

– К тому, что мы с тобой всё выдержим.

Я не отвёл взгляда. Смотрел, впитывая её улыбку и черты лица, стараясь запомнить их до следующей встречи.

– Обещаешь? – По-детски наивно спросила Карина.

Она всегда была сильной, дерзкой и смелой для всех, но свои слабости показывала лишь мне. И я собирался стать самым надёжным и самым решительным для того, чтобы она могла ощущать себя маленькой слабой девочкой каждый раз, когда захочет этого. Я собирался быть сильным за нас двоих.

– Обещаю, что буду бесить тебя до конца твоих дней. – Сказал я, наклоняясь к её лицу. – Буду делать это профессионально, с душой и с огоньком.

– Уговорил. – Прошептала Карина, вставая на носочки.

Я коснулся её мягких, спелых губ, и у меня привычно замерло сердце. Наверное, это никогда не пройдёт, и оно будет замирать так каждый раз.

Я был в этом уверен.

– М-м-мргх. – Раздалось над ухом.

Это Вовка отправился за следующим ящиком.

– Бык? – Отрываясь от меня, предположила Карина.

– Лось. – Уверенно ответил я.

– Или козёл?

– Ну, всё уже, всё! – Простонала Нина. – Хватит нас травить! Я чувствую себя ущербной, когда вы милуетесь у всех на виду! Эти отвратительные флюиды счастья и страсти напоминают мне о том, что никто не скидывал меня с утёса, не пробирался ко мне в комнату ночью через балкон и не надевал мне на палец чужое обручальное кольцо!

– Ладно, ладно. – Мы нехотя отлепились друг от друга, но только губами.

Всем же остальным: взглядами, руками, теплом мы всё ещё были тесно связаны.

Разъединить объятия означало для нас поставить запятую в нашей истории, а нам не хотелось никаких запятых – нам хотелось жить здесь и сейчас, быть рядом, пропитываться друг другом, наслаждаться каждым мгновением.

Отойти в сторону для меня было как оторвать себя от неё вместе с кожей и мясом, оставить лишь обнажённые кости, истекающие кровью. Чёрт, это даже мысленно было жутко больно.

– Всё, пора. Ещё столько часов в дороге. – Сергей Анатольевич решительно закрыл багажник. – Давайте прощаться.

Пока Карина обнималась с родителями, Нина подошла ко мне.

– Я пригляжу за ней, обещаю. – Она протянула ту руку, что была без гипса. – Мужиков от Каринки буду отгонять ссаными тряпками, а в случае реальной угрозы сразу наберу службу спасения – тебя.

Проигнорировав руку, я обнял всю Нинку сразу.

– Спасибо, друг. – Похлопал её по спине. – Кстати, где твой фотограф?

– Видеограф. – Поправила она. – Не знаю я. Сказал, что у его друга судебное заседание сегодня. Не смог прийти, короче.

Я отстранился и посмотрел на неё:

– И ты расстроилась?

Нина нервно пожала плечами.

– У меня с мужиками всегда так, ничего удивительного. – И тут же беззаботно рассмеялась. – Главное, что у меня есть вы – мои друзья, а на остальное мне «в рот компот», поверь!

– Хорошо.

Мы обнялись ещё раз.

Затем я присел и погладил её пса:

– Давай, Пират, не шали, ладно? Ты мужчина серьёзный, так что оставляю тебя за старшего: пригляди в дороге за девчонками, не дай их в обиду.

Мохнатый ткнулся в мою ладонь макушкой и завилял костлявой задницей. Кажется, понял.

– Моя девочка. – Светлана Дмитриевна отпустила дочь, смахнула слезинку и отошла. – Пиши и звони маме каждый день, ладно?

– Ага. – Кивнула Карина.

– Каждый, поняла?

– Да, мам, да. – Обнимая по очереди Наташу и Вову, пообещала Зимина.

– Тёплые носочки на зиму. Тебе и Ниночке. – Бабушка сунула Карине пакет в руки, а затем уже обняла. – Пиши бабушке письма, не забывай.

– Конечно. – Карина поцеловала старушку.

– Бумажные!

– Хорошо. – Пообещала она.

– Ничего не забыли? – Усадив Нину и Пупсика, Сергей Анатольевич ещё раз оглядел салон автомобиля.

– Вроде нет.

– Ну, счастливо!

Все посторонились, готовясь к тому, что машина будет отъезжать. Но Карина задержалась у водительской дверцы и посмотрела на меня.

Я подошёл.

Она встала так, чтобы из-за моей спины родителям не было видно её лица.

– Помнишь, ты спрашивал…

– О чём? – Я погладил большим пальцем её щёку.

Пушистые ресницы встрепенулись, и Карина посмотрела на меня.

– Ты спрашивал, кого я вижу, когда закрываю глаза.

– Угу. – Я кивнул.