Люблю секретных агентов

– Я затормозил там, где ты попросила! – возмутился Бобчик. – Кстати, я вообще не хотел ехать в Куско. Это трупное деревце – ещё цветочки. Держу пари, что в следующий раз ты заставишь меня остановиться прямёхонько перед вигвамом вождя охотников за головами.

– Это знак! – громким замогильным голосом провозгласил по-испански Уайна Инти. – Я же говорил, что мы не должны были брать его с собой, – Уайна кивнул на Мауту Иньяка. – Он приносит несчастье! Теперь уакиразгневались на нас. Если мы не оставим его здесь, мы все погибнем.

– Что он говорит? – встревоженно поинтересовался Бобчик.

– Кто это уаки? – с любопытством спросила Адела.

– Это духи, – спокойно пояснил Маута Иньяка. – Надеюсь, вы не верите во все эти сказки о знаках и дурных предзнаменованиях?

– По-моему, это тебе следовало бы верить в них, – заметила я. – Вроде бы это верования твоего народа.

– Чепуха, – махнул рукой Маута. – Я верю только в деву Марию и в технический прогресс.

– Хорошее сочетание, – отдала должное я. – А вот один мой знакомый верил только в смерть и в налоги.

– Я не плачу налоги, – засмеялся Иньяка. – А смерти вообще нет.

– Да неужели? – заинтересовалась я. – А что же бывает, когда человек умирает?

– Он уходит в хурин пача, нижний мир, в землю немых, – пожал плечами Маута. – Путь туда лежит по волосяному мосту, по которому душу человека проводят чёрные собаки. А потом мёртвые прорастают и выходят из земли в виде живых людей.

– Здорово, – восхитилась я. – Это ещё покруче Упанишад[12]. И ты во всё это веришь?

–  Онв это верит, – кивнул на Уайну Иньяка. – Всё это такая же чушь, как и разговоры о том, что моё присутствие приносит несчастье.

Что-то гортанно крикнув на кечуа, Уайна выхватил из-под пончо нож.

В то же мгновение в руках Мауты тоже сверкнуло широкое лезвие.

Бобчик испуганно отшатнулся.

– Эй, прекратите, – встал между индейцами Луис. – Иначе мы вас обоих оставим здесь.

– Я просто хочу доехать до Куско, – сказал Иньяка. – Там я уйду.

– И правильно сделаешь, – прошипел сквозь зубы Уайна.

– Залезайте в машину, – велел колумбиец. – Сейчас я её поведу. Маута сядет рядом со мной, а Уайна сзади. И чтобы никаких драк.

– Давайте, оставим их здесь, – взмолился по-русски Бобчик. – Эти индейцы опасны. Они всех нас прирежут, как цыплят, а наше мясо высушат на солнце.

– Но ведь до сих пор не прирезали, – возразила Адела. – Наверняка они дерутся из ревности. Просто они оба в меня влюблены.

– Ты когда-нибудь слышала такой термин: "мания величия"? – поинтересовался Бобчик.

– Может, ещё и вы подерётесь? – предложил Луис.

Весь остаток пути, от увешанного трупами птиц дерева и до самого Куско машину пришлось вести Луису. На перевале Тиклио, расположенном на высоте около четырёх тысяч метров, Бобчику стало плохо. Уайна Инти объяснил, что это сороче, горная болезнь – основной бич путешествующих по Перу туристов.

– О господи, – простонал Бобчик. – Дело кончится тем, что я умру в этих горах.

– Пожуй коки, – посоветовал Маута Иньяка, протягивая Бобчику мешочек с листьями и тыквенную калебасу.

– Хорошо, что мы едем на машине, а не летим самолётом, – заметил Луис. – У тебя будет время акклиматизироваться. Куско находится на высоте 3355 метров. Из-за горной болезни туристические фирмы не рекомендуют путешествия по Перу людям, страдающим повышенным давлением или сердечной недостаточностью.

– А почему у вас не кружится голова? – обиженно спросил Бобчик.

– У здоровых людей серьёзные симптомы горной болезни обычно проявляются, начиная с четырёх с половиной тысяч метров, – объяснил Луис. – На меньших высотах она выражается в основном в повышенной утомляемости, и за несколько дней акклиматизации человек привыкает к высоте. Видимо, в этом отношении мы оказались выносливее тебя.

– Тебе ещё повезло, – усмехнулась Адела. – Я слышала, что некоторые туристы от горной болезни впадают в кому и умирают.

Бобчик побледнел и затравленно схватился за запястье, нащупывая пульс.

– Зачем ты его пугаешь, – заступилась я. – На такой высоте никто не впадает в кому.

Бобчик кинул в рот пригоршню листьев коки и поморщился от их горьковатого привкуса.

– Не понимаю, как я позволил втянуть себя во всё это, – тяжело вздохнул он.

В Куско мы приехали только поздно вечером. Узкая и пыльная горная дорога не позволяла развивать большую скорость, а если учесть бесчисленные повороты серпантина, на которых приходилось притормаживать, можно было легко догадаться, что мы плелись, как престарелые хромые черепахи.

– Здесь всегда такое вавилонское столпотворение? – с ужасом спросил Бобчик, когда путь нашему джипу преградила толпа пестро одетых индейцев.

– Ух ты! А здесь весело, – обрадовалась Адела, опуская стекло.

В тот же момент нам в уши ударили дробь барабанов, сухой хруст трещоток и пронзительное гудение флейт.