Люблю и ненавижу

Когда они оба немного успокоились и сели на скамейку, Салливан рассказал ей подробности. Вскрытие показало, что миссис Джеймс Дилан умерла от отравления. Оказывается, у нее была аллергия на один из компонентов успокоительного, которое он вколол ей ночью. Об этой особенности было упомянуто в ее карточке. Видимо, женщина сама сказала об этом, когда ее привезли в больницу. Но Салливан слишком торопился к Карен, чтобы проверить это. Кто мог предположить, что у молодой, полной сил женщины аллергия на очень распространенный препарат? Страшное заблуждение.

– Я должен был проверить, – бормотал Салливан, машинально гладя волосы Карен. – Я должен был проверить. Но откуда я мог знать, что она не переносит этот чертов антибиотик. Это так редко бывает…

Сердце Карен разрывалось от боли за него. Любой их врач мог оказаться на его месте. Почему именно Эдуард Салливан допустил роковую оплошность? Как же ему теперь жить после этого?

– Эд, милый, любимый, все устроится, – твердила Карен, неистово целуя его глаза и губы. – Ты не виноват, это случайность. Как ты мог знать?

– Я должен был проверить! – воскликнул Салливан с горечью, отталкивая от себя Карен.

Это ранило ее сильнее всего. Все, что угодно, лишь бы он позволил ей быть рядом, разделить эту ношу. Только бы он разрешил ей помочь ему.

Но Салливан уже опомнился, привлек ее к себе снова.

– Прости меня, прости, – забормотал он. – Мне так тяжело…

Карен замерла в его руках, удивляясь тому, что даже в таком состоянии способна испытывать радость от его прикосновения. Она прижалась к груди Эда и слушала неистовые удары его сердца. Как он это переживет? – вертелось у нее в голове. Как он это переживет?

И тут новая ужасная догадка пронзила ее. Помимо угрызений совести есть беда пострашнее. Как это происшествие отразится на его карьере? О какой карьере вообще будет идти речь? Разве ему позволят дальше практиковать? Пусть Эд совершил ошибку не на операционном столе, но разве люди будут доверять врачу, который был недостаточно внимателен к пациенту? Наверняка созовут независимую медицинскую комиссию, и посторонние черствые люди будут копаться в событиях прошлой ночи, пытаясь разобраться с причинами, которые привели к трагедии…

Он этого не переживет. Карен закрыла глаза. Он, Эдуард Салливан, гордость и надежда хантервильского госпиталя, их звезда и любимчик, будет обвиняемым на позорном процессе, который оставит несмываемое пятно на его репутации.

А ведь на самом деле виновата в этом она. Карен чуть не застонала. Если бы Эд не решил устроить эту романтическую ночь, если бы она настояла на том, чтобы они не пили, если бы он вообще не заинтересовался ею…

Миллионы «если» и ни одной возможности повернуть время вспять.

Как он должен ненавидеть ее сейчас! И в то же время он обнимает ее, ищет у нее поддержки…

– Эд, я так виновата перед тобой, – громко всхлипнула Карен.

Он встрепенулся и опустил глаза на Карен, полулежащую у него на руках.

– Эд, это все из-за меня, – простонала она.

– Не говори ерунды, – строго сказал он. – Я должен был соображать, что делаю.

Салливан стиснул зубы так, что на скулах образовались желваки. Карен хотелось сказать ему, что она будет любить его независимо от того, что произойдет дальше. Будет ли он блестящим хирургом или нет. Что ей все равно, какова будет его репутация в глазах всего мира.

Но в то же время она знала, что вся ее любовь для Эдуарда Салливана будет очень слабым утешением. Работа слишком много для него значит. Карен сама мечтала стать врачом, и ей были понятны его чувства. Эд сломается, если его лишат возможности работать в больнице. Это была его стихия. Он не должен покидать ее.

И словно в подтверждение ее мыслей, Салливан прошептал, обращаясь к самому себе.

– Эта комиссия меня убьет…

– Какая комиссия? – быстро спросила Карен.

– По расследованию причин смерти Ланы Дилан, – пояснил Эдуард. – Думаю, мне не стоит больше думать о карьере хирурга. Ни одна уважающая себя больница не возьмет меня на работу.

Сказано это было все очень спокойно, но Карен предпочла бы, чтобы Эд ругался и стонал. Смертельным холодом веяло от его хладнокровия.

– Эд, это невозможно… – Голос Карен сорвался.

Она встала перед ним на колени, не чувствуя влажной земли. Отчаяние, охватившее ее душу, было слишком велико, чтобы она могла обращать внимание на подобные мелочи.

– Не грусти, малышка. – Салливан потрепал ее по щеке. – Я выживу… Наверное.

И тут Карен осенило. Ведь выход есть. Как же она сразу не сообразила? Она даже чуть не рассмеялась вслух, таким простым и легким показалось ей это решение.

– Эд, дорогой, любимый мой, – залепетала она, прижавшись к нему, обхватив его руками, словно защищая своим телом от всех напастей.

Карен целовала его руки, куртку, волосы. Она будто обезумела.

– Эд, милый, послушай меня, ладно? – бессвязно бормотала Карен. – Я сама все скажу, а ты слушай и соглашайся, хорошо? Поверь мне, любимый, так будет лучше. Я люблю тебя, Эд, дорогой мой, я все устрою…