Люблю и ненавижу

Герой так приподнят и возвеличен, что и враги у него – карикатурные, опереточные, вроде проходимца-гэбиста Корецкого (Александр Балуев даже не пытается оживить это чучело) или тупого быкообразного губернатора Ломова (весьма убедительный Владимир Гусев). А лица друзей как-то смазаны, приглушены, разве что выделяется волчьим взглядом и коварной улыбкой цивилизованный разбойник Лари (Левани Учейнишвили). Так что история погубленной деньгами дружбы, на мой вкус, не прозвучала в фильме. Прозвучало другое – тема игрока, который не может остановиться. Хорошо вышло в «Олигархе» это особенное, «игровое», спрессованное, обезумевшее время, чей вывихнутый ход знаком каждому, кто садился играть ввечеру и обнаруживал себя утром – в лихорадке, с дрожащими руками. Хорош и последний «крупняк» у Машкова, когда его герой, небритый, окровавленный, изможденный, но не сломленный, бредет по шоссе обратно в Москву – доигрывать свою битву неизвестно за что. Но сказать, что титанический образ, задуманный режиссером, вполне получился, не берусь.

Актеры нынче измельчали и в массе своей стали похожи, извините, на дрессированных мартышек. Крупных трагических и драматических ролей играть почти что и некому. В идеале Платона Маковского могли бы сыграть Владимир Высоцкий или Олег Борисов. В реальности играет трудолюбивый и способный Владимир Машков. Энергии в нем хоть отбавляй, а вот психологизма, мимической игры, подробных и неожиданных оценок, разнообразия состояний и того ненаигранного подтекста, что обеспечивается всем золотым запасом актерской личности, для этой роли маловато. Впрочем, актерским мастерством, в общем, при желании, можно овладеть – есть же специальные книги. Вот Том Круз старался-старался и превратился из хорошенькой куколки в приличного артиста. Так что у Машкова тоже есть свои шансы…

С точки зрения искусства кино, в «Олигархе» ничего принципиально нового нет. Много откровенных цитат: так, сцена на пароходе напоминает «Жестокий романс», а совместное плавание двух рассерженных влюбленных – аналогичный эпизод из «Утомленных солнцем». Выразителен кадр, когда уральский следователь меланхолично жует соленый грибочек под проливным дождем и томительным соло саксофона (композитор Леонид Десятников). Для каждого эпизода подобрана новая фактура, иногда без всякого правдоподобия (вряд ли возможно, к примеру, что знакомство одного из руководителей «Инфокара» с «Ассоциацией содействия малому бизнесу» происходило на… карусели). С точки зрения композиции, много лишнего, а кремлевские злодеи вылеплены совсем уж с первобытной простотой.

Но, рисуя энергично и густо свой романтический комикс, режиссер, прежде всего, выяснял какие-то собственные отношения с жизнью, вот что интересно.

Павел Лунгин – поэт социального примирения. Он создал историю драматической дружбы звероподобного таксиста с гениальным саксофонистом («Такси-блюз»). Заставил русского скинхэда разглядеть человеческую незаурядность старого шута и циника, советского композитора Наума Хейфеца («Луна – парк»). Привел французского музыканта в дикую перестроечную Россию, где все-таки навалом кайфа и даже мафиози любить умеют («Линия жизни»). Наконец, показал в «Свадьбе» картину полной дегенерации простонародья, с любовью и верой в его жизненную силу и душевную красоту. А теперь подарил зрителю приукрашенного и романтизированного «олигарха» – не какого-то черта лысого, обыкновенного, из романа «Бесы», а цыганистого красавца в черных кудрях и с ветром удачи в парусах судьбы. Что ж, кино и действительность разной природы, и пересекаются они редко – так же редко, как чувство истины и любовь к жизни в отдельно взятом режиссере.

2002 г.

Улетная девушка

(О фильме «Небо. Самолет. Девушка»)

В Петербурге и Москве состоялась премьера картины «Небо. Самолет. Девушка» – первые тысячи зрителей начинают плакать. На очереди – вся страна.

Вероятному успеху картины немало способствовало, не ведая того, государственное телевидение, которое так перекормило зрителя страданиями юных бандитов и уголовным шансоном, что простая история из частной жизни хороших людей ощущается на вкус как чашка доброго старого чая в приличном обществе после баланды на зоне.

В основе сценария – мотивы знаменитой пьесы Эдварда Радзинского «104 страницы про любовь», которая сорок лет назад тайфуном прошлась по стране, и, говорят, многие актеры влюблялись друг в друга прямо на сцене. Неудивительно: пьесу писал влюбленный драматург, а его муза, Татьяна Доронина, пела и шептала на экране сочиненный Радзинским текст – бедное, но гордое счастье, известное драматургам еще со времен А.Н.Островского (безнадежно любившего актрису Никулину-Косицкую – «Гроза» была написана для нее). Итак, с Дорониной землянам в который раз было явлено чудо женственности – столь же обольстительное, сколь и обреченное.