Люблинский штукарь

— Надо немедленно посоветоваться с врачом, и, если он скажет не выступать, придется не выступать. С этим не шутят, особенно в твоем случае.

— Театр обанкротится.

— Пусть. Никто не застрахован от неприятностей. Если б мы были вместе, я за тобой бы присмотрела. Ты неважно выглядишь. Ты, кажется, постригся?

— Нет.

— А впечатление, что постригся. Знаешь, уже несколько дней я не могу отделаться от странного предчувствия. Не пугайся, я не жду какой-то большой неприятности, но что-то меня гнетет. Я пытаюсь себя ободрить — не получается. Когда сегодня утром ты не дал о себе знать, я вовсе была в смятении. Даже решила ехать к тебе и еще Бог знает что. Как можно такое объяснить?

— Объяснить нельзя ничего.

— Разреши, я погляжу твою ногу?

— Потом, не сейчас.

— Лучше бы сейчас, дорогой. Потом мне хотелось бы поговорить с тобой о важных вещах.

— Давай поговорим сразу.

— Надо уточнить наши планы. Возможно, то, что я скажу, покажется тебе неубедительным, но мы оба уже не дети. Я просто больше не могу находиться в ожидании и неопределенности. Я буквально заболеваю от этого. По природе я натура не беззаботная, мне необходимо знать что и как. Галине, чтобы снова не потерять полгода, надо учиться. Ты даешь тысячи обещаний, но все остается как было. Сейчас, когда ты же сам открыл Галине наши намерения, она не оставляет меня в покое. Девочка умна, но ребенок есть ребенок. Конечно, сейчас, когда тебе больно, не следовало бы заводить подобных разговоров, но не могу тебе передать, чт оя испытываю. Кроме того, я очень скучаю… Едва за тобой закрывается дверь — начинается пытка. На меня находит странная неуверенность, как если бы я очутилась на льдине, которая в любой момент может растаять, и я окажусь в воде. Мне даже кажется, что я стала вульгарной и потеряла всякий стыд…

Эмилия умолкла. У нее дрожали губы. Она стояла, поникнув головой и опустив глаза, точно обескураженный и необычайно устыженный человек.

— В чем дело? Ты говоришь о близости? — спросил Яша, мгновение поколебавшись.

— Обо всем вместе…

— Что ж, всё и решим.

6

— Каждый раз ты говоришь «всё решим». Разве так много надо решать? Если мы едем, я должна ликвидировать квартиру и продать мебель. За это, наверно, можно что-то получить, но все стоит не так уж много, и правильней, я думаю, увезти все в Италию. Это конкретные дела, которыми надо заняться. От разговоров толку мало. Придется еще хлопотать о паспортах — русские придумывают всяческие сложности. Надо назначить неделю и день отъезда. Немаловажен и вопрос денег. Я с тобой до сих пор об этом не говорила — потому что это для меня ужасно неприятная тема. Когда приходится произносить слово «деньги», кровь бросается мне в лицо (Эмилия и вправду покраснела), но без них ничего не получится. Еще мы говорили… то есть ты обещал… обратиться в католичество… Конечно, это формальность, человек не обретает веру оттого, что его кропят водой. Но иначе мы не сможем пожениться… Я говорю так, будучи уверена, что ты давал свои обещания всерьез. Если нет, зачем самих себя морочить? Мы уже не дети.

Эмилия умолкла.

— Я все говорил всерьез — ты это знаешь.

— Ничего я не знаю. Да и что мне вообще о тебе известно? Иногда кажется, себя я тоже уже не знаю. Когда мне о подобном приходилось слышать, я всегда обвиняла женщину. У тебя ведь есть жена, хотя ты ей неверен и живешь как вольная птица. Я тоже не без греха, но я верна церкви. С католической точки зрения принявший нашу веру рождается заново и все прежние узы больше его не обязывают. Я не знаю твоей жены и не хочу ее знать. Другое дело, что вы бездетны, а брак без детей как бы брак наполовину. Я уже не так молода, но иметь детей еще могу и хотела бы подарить тебе ребенка или даже двух. Ты будешь смеяться, но даже Галина об этом мечтает. «Когда вы с дядей Яшей поженитесь, — сказала она, — мне хочется братика и сестричку…» Человек таких способностей, как ты, должен оставить наследника… Мазур — хорошая польская фамилия.

Яша сидел на диване, Эмилия опустилась визави в шезлонг. Он глядел на нее, она — на него. Он вдруг понял, что больше откладывать нельзя. Чт оон собирался сказать, должно быть незамедлительно сказано. Однако он все еще не решил, что скажет и как поступит.

— Эмилия, мне надо кое о чем поставить тебя в известность.

— Говори, я слушаю.

— Эмилия, у меня нет денег. Все мое имущество состоит из дома в Люблине, но я не могу отнять его у жены.

Эмилия на мгновение как бы ушла в себя.

— Почему ты до сих молчал? Из твоих слов следовало, что деньги проблемы не составят.

— Я рассчитывал достать. В случае успеха новой программы я надеялся на заграничный ангажемент. К нам наезжают оттуда люди…