Люблинский штукарь

Яша в приятном настроении прохаживался по своим владениям. Во дворе зеленела трава и появились разные цветки: желтые, белые, цветные и с пушинками, улетавшими, если подуть. Чертополох с лебедой доросли чуть ли не до сарайной стрехи. Порхали летние птички. Перелетая с цветка на цветок, жужжали пчелы. Всякий лист, всякая травинка были с квартирантом: червяком, мошкой, комариком или каким-нибудь еще крохотным твореньицем, которое и не разглядишь. Яша всегда поражался: откуда они берутся? Как живут? Куда деваются по ночам? Если к зиме погибают, от кого появляются летом? Хотя в корчме Яша прослыл безбожником, сердцем он в Бога верил. Разве не угадывалась во всем рука Господа? Любой плод, цветок, любые камешек и песчинка свидетельствовали Его присутствие. Листья яблони, мокрые от росы, сияли поутру язычками свечей. За городом, на противоположном берегу Быстрицы, лежали обширные поля, каковые — сейчас зеленые — недель через шесть станут желто-золотыми, готовыми к жатве. «Кто всему причина? — спрашивал себя Яша. — Солнце, что ли? Если — оно, возможно, солнце и есть Господь?» Даже праотец Авраам считал, что солнце — бог, прежде чем узнал еврейского Бога. Яша прочел об этом в какой-то книжке…

Нет, невеждой Яша не был. Его отец хотел, чтобы сын учился. Мальчиком Яша постигал Талмуд. После отцовой смерти люди знающие советовали учебу продолжить, но Яша вскоре ушел с бродячим цирком. С годами из него получился не еврей и не гой, а так — полуеврей-полугой. Он выдумал для себя собственную веру: Создатель, по его разумению, существовал, но никому не являлся и не указывал, что можно, а чего нельзя. Господь безусловен, однако говорящие во имя Его лгут.

2

Эстер, пока Яша возился во дворе, тоже встала и приготовила завтрак: горячую лепешку с маслом и творогом, зеленый лук, молодую редиску и кофе с молоком, для чего специально смолола зерна в кофейной мельнице. Эстер была невысокая, черноволосая, с девичьим лицом, коротким носиком и черными глазами, глядевшими хоть и лукаво, но печально. При улыбке ее верхняя губа мило приоткрывалась, показывая мелкие зубы, а на щеках получались ямочки. Будучи бездетной, Эстер предпочитала общество незамужних женщин. Она держала двух швеек, с которыми целый день шутила и хохотала, однако поговаривали, что втихомолку она плачет. Бог заключил ее лоно, и шла молва, что все заработанные деньги Эстер тратит на чародеев и чудотворцев. Однажды она в сердцах сказала, что завидует даже матерям, чьи дети на кладбище.

Эстер подала завтрак, села на краешек табуретки и с пристрастным любопытством стала глядеть на Яшу. Пока он не отдохнет, Эстер его не беспокоила, но сегодня уже было ясно, что он отоспался и пришел в себя. Постоянные Яшины отлучки сказались на их отношениях: сердечной близости многолетних супругов, как это заведено у людей, меж ними не возникло. Эстер болтала с мужем, словно со случайным знакомым, обо всем и ни о чем:

— Ну, что новенького на свете?

— Все тот же старый свет.

— А фокусы?

— И фокусы те же.

— А твои девки? Тоже прежние?

— Нету никаких девок.

— Как же! Хотела бы я иметь двадцать целковых на каждой.

— Куда тебе такие деньги?

Он ел, глядя то ли на нее, то ли мимо. Подозрения никогда не оставляли Эстер. Однако больше ничего от Яши было не добиться, к тому же всякий раз он уверял ее, что знает только одну жену и одного Бога.

— Кто имеет дело с девками, по канату не ходит, а еле таскает ноги. Тебе это известно, — сказал Яша.

— Откуда? Я у тебя в головах не стою…

Она улыбнулась тепло и горько. Разве такого устережешь? Он больше в отлучке, чем дома, и, слоняясь как цыган по свету, встречает, конечно, всяких потаскух и негодниц. Такой свободен как ветер, но, благодарение Богу, всегда возвращается домой и всегда с подарком.

Судя по тому, каким исскучавшимся по ней он приезжал, как целовал и ласкал, уговаривая уступить даже в недозволенные дни, выходило, что он только и делал, что постился. Но откуда могла знать простая женщина о мужских аппетитах? Эстер иногда жалела, что вышла за фокусника, а не за портного или сапожника, которые целый день за работой и знаешь каждый их шаг. Но Яшу она любила великой любовью. Он, утверждала Эстер, для нее как сын и муж, а каждый проведенный вместе день — все равно что праздник. К тому же Яша неплохо зарабатывал, над деньгами не трясся и помогал ее небогатым родственникам.