Любителям Веллера, защитникам Лимонова

Однако от размышлений о превратностях творчества пора, наконец, вернуться к книжным полкам. Дело в том, что есть книги, которые не то чтобы успешно, но вполне достойно конкурируют с «блюхерами» и «милордами». Это книги по философии и психологии. Правда, из этой литературы наибольшим спросом пользуются справочники по магическому самоисцелению, вроде сочинений Валентины Травинки (удивительная, фантастическая сочинительница; фантастические книги, заслуживающие отдельного подробного рассмотрения), которых сколько ни завези, все расхватают, но и серьезные авторы, как, например Карл Густав Юнг, тоже не залеживаются.

— Hа психологов пожаловаться не можем, — говорят продавцы, — Кем приятно и легко торговать, так это психологами.

— Hеужели совсем-совсем ни на кого пожаловаться не можете? — задумались. Долго думали. Затем достают книжку из под прилавка.

— Вот. Герберт Маркузе. "Эрос и цивилизация". О творчестве Фрейда. Книжка то сама хорошая, только очень уж специальная. Вот и не покупают ее.

— А самого Фрейда?

— А самого очень хорошо покупают. Сколько ни завезут, всегда разойдется весь.

Тут мне стало даже немного удивительно. С чего бы это "всегда разойдется весь"? Я понимаю — Юнг, он не только человек умный, он еще и писатель замечательный. Hо Фрейд… Он ведь мало того, что "очень специальный" весь, мало того, что не столько умный, сколько с «прибабахом», так еще по десятку страниц бывало, тратит, чтобы две мысли связать, даром что получил какую-то литературную премию!

Думал, думал — совершенно ни до чего не додумался; только спросил, как расходятся книги по философии.

"А философы, — справедливо отвечают продавцы, — разные они бывают, философы. Вот Владимир Соловьев "Оправдание добра" — хорошо идет. А Шестова «Сочинения» — пылятся."

Что Шестова «сочинения» пылятся — это я понимаю. Кто хотел, кто фамилию-имя знает, те его еще в далекие застойные годы прочли, а так тоже «разовое» чтение, только философское.

О Василии Розанове, постоянном авторе философского отдела, я даже спрашивать не стал. Ему на покупателя жаловаться грех. Его, Розанова, покупатель, даже трактат "О понимании", который прочесть нельзя, такой скучный, приобрел и не поморщился.

Тут увидел я высоко на полке незаметные двухтомнички: Гоголя, Толстого, Тургенева…

— Когда ж, — спрашиваю, — мужик из книжного магазина не Константинова, а Белинского и Гоголя понесет?

— Hасчет Белинского, — говорят продавцы, — не знаем. Что-то давно его к нам не поступало. А Гоголя мужик из магазина несет. Понемногу правда, помалу, но несет. И Ахматову несет. И Цветаеву несет. И Булгакова, и Зощенко. Так что классику мы на книжной базе заказываем. И будем заказывать. А вообще, по совести говоря, беспокоиться-то не о чем. Потому что — будь то хоть Гоголь, хоть Ахматова, хоть Фрейд, хоть Владимир Соловьев, хоть даже непродающийся Эдуард Тополь — но любая книга рано или поздно непременно найдет своего читателя.