Любить нельзя использовать

– Пейте на здоровье! У меня пол-огорода травками разными засажены. Так что всю зиму пьем только такой чай! И вкусно, и полезно! И никакой тебе химии!

– Это не передать словами, как вкусно!

– Ты пей, не стесняйся! Печенье бери. Да пойдем на улицу, мясо надо будет ставить. Мальчики сейчас напарятся, медведя съесть, готовы будут! Так что первую партию надо будет к их приходу подгадать. И чтоб готово было, и остыть не успело!

Мария Семеновна взяла чайник с собой. Мне было немного неудобно, что она носится со мной, а я ей ничем не помогаю. Разморило меня после бани, вкусного чая и душевного тепла.

Из бани доносился смех и иногда ругательства. Но не грубые, я бы сказала, что ласковые. Видно парни здорово шутили друг над другом. Представила, что Руслан сейчас, наверное, тоже счастлив. Ведь последние годы он настолько ограничил общение, что кроме меня и врачей практически ни с кем не разговаривал. Ну, Артемьева еще пыталась его держать в тонусе. Иначе он бы совсем разучился использовать человеческую речь!

– О чем загрустила? – спросила Мария Семеновна.

– Да, нет. Не загрустила. Просто подумала, если бы Руслан не был таким упертым, то возможно все было бы по-другому.

– Возможно. А возможно, что именно сейчас, пережив боль и одиночество, он научится любить и ценить жизнь.

– Почему вы так думаете?

– Потому что, только потеряв, мы начинаем ценить то, что было легко и доступно. А еще, милая Людмила, в этой жизни ничего не бывает просто так. И если это случилось с твоим братом, то значит, это было нужно для него.

Или для меня. Ведь я так хотела, чтобы он оставил меня в покое, чтобы исчез, чтобы…. Я не могла произнести вслух этого слова. И только, когда он не смог подняться, я поняла, что не смогу оставить его. Что кроме меня ему никто не поможет. И если я от него отвернусь, то не смогу жить с этим. И это меня, а не его жизнь учила любить тех, кто, действительно, важен и дорог. Просто любить. И чтобы понять это, моему брату пришлось пережить весь этот кошмар. Сможет ли он когда-нибудь меня простить? И смогу ли я сама себя простить? Надеюсь, что да! Потому что пока я не приняла это, а пыталась найти ответ на вопрос: «почему?», и винила в этом всех и вся, ничего не менялось.

Я, наверное, еще долго бы корила себя, но из бани пулей выскочил Макс. Что такого они там делали, что бедняга так костерил их. Он привел себя в порядок и подошел к нам. Сел в уголочке, словно пытался спрятаться от «злых дядек».

– Что, Максик, обижают? – поинтересовалась Мария Семеновна.

– Да! – обиженно протянул Макс. Вот точь-в-точь маленький мальчик, которому не дали пирожок!

Я невольно хихикнула. Макс бросил и на меня обиженный взгляд, словно это я виновата, что его друзья любят над ним прикалываться!

– Люда! Как ты только брата своего столько времени терпела?! Я бы тебе памятник поставил и орденом наградил! – пробурчал Макс.

– Да нормально терплю. Одичал он немного, – улыбнулась от такого своеобразного комплимента.

– Одичал! Это точно! Но ничего! Ты не переживай! Мы его перевоспитаем! А вот как на ноги встанет, так я его не только холодной водой полью! А то пользуется, что я ему ответить не могу!

– Максик! Да он же не со зла! – стала защищать моего брата Мария Семеновна. – Ну, ты сам посуди!

– Да, понимаю я, баб Маша! Я б так не смог. Люда, ты только ему не говори! До сих пор в голове никак не утрамбуется!

– Не скажу, – пообещала я.

Вот никак не думала, что непробиваемый Макс Князев так воспримет все, с чем я смирилась.

– Максик, а ну, не разлагай мне тут дисциплину! – скомандовала Мария Семеновна. – Тащи скамейку! Люда, в кухне, в верхнем шкафчике тарелки лежат. Неси!

– А тарелки зачем? Мы так прямо с шампура, – заикнулся Макс.

– Ага! Как же! С шампуров они есть собрались! А салат я тебе тоже на шампур накалывать буду?

– Молчу, – сдался Макс.

Я ушла в дом за тарелками. Макс пододвинул скамью, так как табуретов на всех не хватило бы.

– Так, а сюда мы подвинем Руслана, – предложила Мария Семеновна.

– Чего это? Вон пусть на лавке сидит! – фыркнул Макс. – Пора уже ему покинуть свою зону комфорта!

 А ведь в этом, пожалуй, что-то есть. Пусть почувствует себя, как раньше. Может, и согласится поехать в Московский центр!

– Макс, ты бы предупредил ребят. А то ведь он с коляски может не пересесть, – попросила я Макса.

– Думаешь?

– Макс, я его знаю!

– Хорошо. Сейчас скажу. Вы подложите ему что-нибудь под ноги, чтобы удобнее было.

Такой заботы от Князева я не ожидала!

Вернулся он почти сразу, мокрый с головы до ног.

– Вот она – дружеская благодарность! Ничего не сделал! Только вошел! А они меня с ковша поливать! Баба Маша!

– Да я им сейчас! Максик, повесь футболочку! Она сейчас в один миг просохнет! Ну, а штаны уже на себе суши!

– Придется!

Матвей с Артуром вынесли Руслана и усадили на скамью. Надо было видеть его растерянное лицо. Но его подперли с обеих сторон, и вроде бы он выдохнул. Коляску отодвинули, чтобы не было видно. После бани и большой кружки холодного домашнего кваса он раскраснелся и немного осоловел.