Любить не страшно

Опять же, если бы хотел потерпеть до дома, убрал, оттолкнул бы мои руки, но он-то этого не делал!

Я одной ногой об другую стащила кроссовки и залезла с ногами в кресло. Вот, так намного удобнее.

— Лиза! Ну что ты делаешь? — хрипло, с придыханием, так, словно ему трудно дышать…

Я с улыбкой отметила, что ему и рука моя, медленно, ритмично двигающаяся, обхватив плоть, вверх-вниз, вполне себе нравится. Значит, то, что я сейчас сделаю, приведёт в восторг.

Не раздумывая больше, откинула на бок волосы и, нагнувшись, провела языком по крупной, чуть влажной головке. Всегда думала, что подобные вещи, такие, как минет, предназначены исключительно для удовольствия мужчины. Ошибалась. Мне был приятен его запах и, как ни странно, вкус. И эта упругость, шелковистость нежной кожи на самом кончике… Втягивая в рот, трогая языком, я явственно представляла себе, как он мог бы сейчас быть внутри меня. Ах, как жаль, что нельзя… И ощущала как внизу живота тянет, пульсирует жаркими волнами возбуждение.

Он замер. Рука, лежащая на колене, сжалась в кулак.

Где-то в глубине души я испытывала смущение — набросилась на Матвея, как ненормальная! Радовало только одно, что в салоне было практически темно — только магнитола светилась разноцветными огоньками. Поэтому, наверное, я и чувствовала себя такой раскованной и смелой.

***

Невыносимо, нереально… Я не помнил, не хотел знать о том, что в моей жизни уже было подобное — и в машине, и в рабочем кабинете, и даже в лифте… Нет, с Лизой всегда по-другому, не так как с другими. Неумело, неискушенно, с такой отдачей, с таким желанием сделать приятное мне, что еще немного и последние капли контроля покинут меня.

Закрыл глаза, пытаясь сдержаться, продлить удовольствие еще ненадолго. И невольно стал подаваться ей навстречу. Глубже… жарче… я ощущал испарину на своем разгоряченном лбу. Она поймала нужный ритм и, помогала себе рукой, вбирая, втягивая, посасывая и… попытался отстранить, отодвинуть, чтобы кончить в ладонь, как в юности. Но она не позволила, накрыла головку своей ладонью и внимательно смотрела на моё извержение. А я на нее…

Медленно, словно в каком-то каматозе, перегнувшись через Лизу, я достал из бардачка влажные салфетки. Вытерся сам, потом вытер ее ладошки.

— Лиза?

Смотрит вниз… молчит, а такая разговорчивая, такая веселая была. Стесняется? Да ведь не в первый же это раз у нас ней! А может…

— Лиза, иди ко мне…

— Домой пора ехать, — неуверенно и тихо, так, что я еле разобрал.

— Нет уж. Успеем. Иди, пожалуйста, — потянул к себе, и она поддалась, села, перекинув ногу, спиной уперевшись в руль.

Положив руку ей на затылок, привлёк к себе, поцеловал, сначала неторопливо, с радостью чувствуя ее отклик. Потом, незаметно для себя самого, ускоряясь. Стащил с нее куртку, бросил на заднее сиденье. Потом свитер, хорошо, что машина не успела остыть. Расстегнул бюстгальтер, и грудки с острыми сосочками сами выпрыгнули мне в руки.

39

Да она же хочет меня — вон как дрожит, как дышит прерывисто! Понимание этого заводило. Член, только недавно, получивший свою порцию удовольствия, вновь поднялся. Покусывал, лизал ее сосочки, а она нетерпеливо ерзала на моих коленях, судорожно прижимая голову к своей груди.

Как же брюки ее узкие мешают — и руку в них не просунешь и не стянешь быстро! Прикоснуться бы к ней, притронуться, своей обнаженной плотью скользнуть по ее влажным складочкам. Знал, что ей ещё нельзя, но ведь сдержался бы, точно! Не вошёл бы внутрь.

Только представил себе это, а руки уже расстегивали пуговичку на ее штанах. Посадил ее боком, с трудом размещаясь в салоне. Скомандовал хрипло, не узнавая свой голос:9

— Снимай штаны!

Ждал смущения и отказа. Но Лиза начала лихорадочно стаскивать мешающую одежду, то и дело ударяясь об руль и совершенно не обращая внимания на это. Чуть отодвинул назад кресло, чтобы стало свободнее в салоне. Стянул с себя куртку и бросил вслед за Лизиной — стало невыносимо жарко. Хотел отправить туда же и свитер, но сдержался — вовремя вспомнил, что мы в лесу.

Она стащила штаны и снова потянулась ко мне. Придвинул поближе, так, чтобы упереться своим членом в ее мокрые трусики, приподнимая за бедра, потер ее промежностью о свою, стоящую вертикально и прижатую к животу, плоть. Она вжалась в мою грудь, обхватила за плечи и начала старательно ловить предложенный мною ритм, то и дело сбиваясь, дергаясь, закусывая губу.

— Матвей, — простонала она. — Не могу больше…

— Сейчас. Сейчас все будет, милая моя…

Снова пересадить ее, чтобы снять трусики? Не мог — видел, что она уже на пределе. Но ведь мешают, зараза! Ничего лучше придумать не смог — обхватил тоненькую ткань двумя руками на бедре, разорвал на тряпочки и отодвинул их в сторону. Пальцами дотронулся до влажных лепесточков ее плоти, и, так, мокрыми от ее же выделений, обвел клитор. Она резко дернулась, громко и длинно застонав. Боже мой… я сам буквально дымился, видя и чувствуя ее неконтролируемую страсть.