— Слишком просто — искать четыре года и убить за день, — вдруг продолжает Лауро, покидая машину. Грубо хватает меня за предплечья, выволакивает следом за собой и бросает на пол. Как тряпичную куклу. В его движениях столько ярости и силы! Видно, что допекла! Видимо лишение глаза, хорошо повлияло на его жизнь. Теперь не такой красавец как раньше и инвалидом считается.
А какая ещё заслуга для сутенёра, который стольким девочкам жизнь испортил!
Лауро застывает надо мной, сморит горделиво, ждёт слёз и мольбы, а я отвечаю лишь одним дерзким взглядом.
— Сейчас мы немножко с тобой поиграем, — добавляет он, когда не видит от меня должной реакции. — А потом ты развлёчёшь моих парней. Всех. А их у меня больше десяти…
— Я понимаю твою ярость, — собравшись с силами, спокойно отвечаю, хотя внутри всё клокотало от страха. А вдруг не пройдёт? — Лишится глаза — наверное, очень больно, но я жалею лишь об одном, что в тот момент, когда бежала от тебя… не вонзила палку в твоё поганое сердце! Чтобы уже наверняка… ты сдох, а другие девочки смогли бы спастись! — выплёвываю сердито, замечая как Лауро, меняется в лице. Не ожидал? А я вспомнила каждый испуганный, затравленный взгляд, которым смотрели друг на друга молоденькие девушки. — Ну же! Давай! Натравливай на меня свору своих собак! — кричу, а после тише добавляю: — Только учти, если они тронут меня, хоть пальцем, мой будущий муж Никон Барсов, сровняет тебя с землёй! Тогда ты развлечёшь всех его людей, а их у него больше тысячи!!!
Только говорю это, и Лауро сразу оступается назад, словно получил невидимую пощечину. Сразу пытается не подавать вида, что это для него что-то значит, но уже слишком поздно. Я увидела первую, необходимую реакцию. Сомнения были посеяны. А теперь осталось только правильно додавить…
— Ты лжешь! — выплёвывает он, приближаясь ко мне. — Барсов не имеет невесты! Он не приемлет всей этой ерунды! — рычит, схватив меня за волосы.
— Зелёные глаза, каштановые волосы — это ничего тебе не говорит, — не сдаюсь я, морщась от боли. — Плюс ко всему, твои люди разгромили его парней, которые охраняли меня.
Лауро застывает, думает ровно секунду, после чего бросает быстрый взгляд мне через плечо и приказывает кому-то из своих людей:
— Проверь!
А меня запихивает обратно в машину, закрывает вместе с Лизой и некоторое время просто названивает кому-то, бегает туда-сюда…нервничает. Что значит, Ник уже в курсе моего похищения.
Никогда не думала что власть, понимание того, что я выше своего врага, и теперь могу внушить в него страх, как он когда-то в меня — принесёт такое удовольствие. Пусть и не за свои заслуги, за счёт Никона, но я обрела долгожданное чувство уверенности, свободы, которое вернуло мне спокойствие души.
Я упитывалась состоянием поражения Лауро, как чёртовая маньячка, и не могла себя обвинить в этом. Столько лет просыпалась от одного и того же кошмара, винила себя за то, что не спасла других девочек, что так и не добилась наказания для человека, который сгубил столько девичьих душ. А теперь, была полностью уверенна, что он ответит сполна! Я об этом лично позабочусь!
Думаю об этом, и на губах невольно возникает лёгкая улыбка. Я освободилась от тяжести прошлого, и это так, словно мне вновь вернули давно утерянные крылья…
— Значит ты девочка Барсова? — вдруг слышу тихий голос Лизы, который отрывает меня от собственных раздумий, и напоминает, что я здесь не одна. — Везёт же тебе…даже в детдоме получала больше…
- Ты имеешь ввиду, когда вы меня избивали до потери сознания или брили на лысо? Это я получала больше за всех! — сердито выпаливаю.
— К тебе одной приходили в детском доме! Тебя одну, пытались удочерить! И только тебе носили сладости! — с некой завистью говорит она, и я пытаюсь понять, о чём она говорит. Да, Андрей Александрович приходил ко мне несколько раз за три года, приносил конфеты, но об удочерении не было и речи. Хотя, что я могла об этом знать, когда директриса детдома специально не позволяла удочерение или усыновление детей, чтобы заработать на их продаже после того, как им исполнится восемнадцать.
— Ты ничего обо мне не знаешь! — лишь говорю Лизе. — Даже половину того, насколько мне было трудно в жизни! Несколько конфет и короткое общение с человеком, который хотел позаботиться обо мне, не давали вам права так издеваться надо мной!
— Мы тоже были детьми, и нам хотелось любви, — грустно говорит Лиза, и я её понимаю. Но!
— Сейчас ты уже не ребёнок, и прекрасно понимала, что сделает со мной Лауро, когда доберётся! — напоминаю ей.
— Мне нужно было просто прокормить сына! Он про море мечтает… Думала получу обещанные деньги, начну жизнь с нуля, — говорит она печально, и на её глазах наворачиваются слёзы. А мне её действительно было жаль. Все мы как-то пытались выжить. Просто у Лизы, был такой…садистский способ. Но она хотела что-то исправить и это самое главное.
— Сколько ему? — интересуюсь.
— Три. Уже скоро начнет понимать, чем зарабатывает на жизнь его мать …
— Хочешь изменить жизнь? — уточняю.