Любить и верить

— Я не прошу обещаний, я прошу только той нежности, которую помню, о которой мечтала все эти годы. Только нежности. — Ей показалось, что в его взгляде промелькнуло сожаление.

Он отвел глаза и вздохнул. Она ждала, что он скажет что-нибудь еще, но он промолчал.

Господи, промелькнуло у нее в голове, какое счастье притвориться хотя бы раз, однажды сделать вид, что все происходит на самом деле, что это реальность, а прошлое было лишь дурным сном, от которого всегда можно очнуться.

Клэр закрыла глаза и позволила сну завладеть собой. Только в этом сне она была не просто сторонней наблюдательницей, а участницей, восхищающейся его дерзкой чувственностью и опытностью. Все это снова вернулось! Его рот стал терзать ее сладостной пыткой, руки скользили по бедрам, ногам, талии, мучительно медленно поднимаясь к груди.

Внутренне застонав от накатившего исступленного восторга и нахлынувшего вдруг смущения, Клэр дернулась и высвободила свои руки из плена. Она запуталась пальцами в жестких курчавых завитках на его мускулистой груди, лаская гладкую кожу. Его губы становились все более требовательными, ладони почти касались набухших грудей, большие пальцы поглаживали бедра, и, когда Клэр показалось, что она вот-вот умрет от жажды, его язык ворвался ей в рот, а руки завладели нежными холмиками, дразня, гладя, сжимая затвердевшие соски. Долго подавляемый крик вырвался из груди Клэр. Сдержанность и смущение куда-то исчезли. Ее тело натянулось словно струна, выгнулось, и Клэр лихорадочно пробежалась ладонями по могучим мышцам его рук, встречая и приветствуя вторжение его языка, сплетая свой язык с его в едином чувственном танце. Брюс оторвался от нее, и Клэр протестующе простонала что-то, но тут же вздрогнула от восторга, когда он поцеловал ее в ушко, скользнул губами по шее, груди, после чего завладел напряженным соском, нежно покусывая тугой бутон.

Клэр смутно ощутила, как его рука спустилась к треугольнику между ее ног, касаясь, лаская, отыскивая жаркое влажное местечко, пока она, потеряв голову, не начала лихорадочно извиваться.

Брюс сумел уловить мгновение, когда она полностью доверилась ему, почувствовал, как напряжение покидает ее, как она открывается ему, и острая мучительная сладость тех ночей, когда Клэр с упоением отдавалась ему, послала стрелы неудержимого желания, пронзившие его. Сердце мучительно заколотилось, а тело запульсировало таким неутолимым голодом, что даже ноги задрожали. Куда ушла смутная надежда свести все к простому, ни к чему не обязывающему, энергичному сексу? Обычному удовлетворению обоюдного желания? От нее не осталось и следа. Осталось лишь ослепительно чудесное ожидание слияния, лишь нетерпеливая потребность вновь стать частью Клэр, соединиться с ней в единое целое.

Клэр казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Как бы в поисках опоры, она погрузила пальцы в его густые длинные волосы, ладонями обхватив голову. Она пыталась совладать со своим дыханием, но все ее тело содрогалось от наслаждения, пока его пальцы ритмично двигались во влажном лоне.

Внезапно Брюс убрал руку. Клэр протестующе застонала, требуя продолжения, но облегченно вздохнула, увидев, что он опустился перед ней на колени и положил ее ногу к себе на плечо. Она поняла его намерение, вспомнив их давний эротический ритуал. В предвкушении неземного наслаждения ее сердце бешено забилось, пульс острыми молоточками застучал в висках.

Клэр выпрямилась и спиной прижалась к стене, учащенно дыша. Она ощутила его дыхание на своем самом чувствительном месте и непроизвольно вздрогнула, затем из ее груди вырвался глубокий стон, когда язык Брюса проник внутрь. Ее тело трепетало и содрогалось от неописуемого наслаждения, чувствуя, как его язык скользит взад-вперед по ее нежному бугорку. Клэр казалось, что она вот-вот потеряет сознание или умрет от наслаждения. Только одна ясная мысль билась в ее голове, чтобы Брюс сбросил с себя одежду и овладел ею. За это она готова была продать душу дьяволу, если потребуется.

Словно прочитав ее мысли, Брюс вскочил на ноги и стал стаскивать с себя рубашку и джинсы. Но Клэр опередила его. Затаив дыхание, она стала ласкать его возбужденную плоть, ощущая сквозь грубую ткань его силу и жар.

Она заметила, как напряглись черты его лица, но не стала сдерживать своего порыва. Она словно стремилась вознаградить себя за годы страданий и одиночества.

Брюс простонал ее имя и содрогнулся, не в силах выдержать ее ласки. Он напоминал ей прекрасного горца, гордого воина старинного и славного шотландского клана, когда стоял, возвышаясь над ней, откинув за спину свои длинные, еще не просохшие волосы, с загадочным выражением на лице.

— Я хочу тебя, — прошептала она. — Ты нужен мне весь целиком. — Она медленно потянула за молнию и стала стаскивать джинсы с его узких бедер. Потом взяла в руки его гордо вздымающуюся плоть.

Брюс пробормотал что-то нечленораздельное. Тут слились воедино и все его невыраженные чувства, и острое желание.

— Я больше не могу ждать, — сказала Клэр.