Любить и убивать

Он почти не видел ее лица — мешал мощный дневной свет дверного проема, но фигуру, последний шаг перед тем, как остановиться, поворот головы узнал: Светлана. Мотнул головой и понял — дочка Светланы. Ксения прикрыла дверь, и он наконец увидел ее. Она была в открытой майке, в лихих джинсовых шортах, коротко и рискованно пострижена.

— Здравствуйте, — ответил Сырцов, встал и не смог удержаться: — А разве здесь в шортах можно?

— Наверное, можно, — рассеянно ответила Ксения и, не садясь, тревожно заглянула Сырцову в глаза: — Мать игуменья предупредила, что мне предстоит непростой разговор с вами. Я слушаю вас.

Сырцов предложил как можно обходительней:

— Давайте сядем, Ксения, а? А то мы с вами как на дуэли.

Ксения вежливо полуулыбнулась, отодвинула от стола стул и села. Вроде бы и за стол, но все равно в отдалении. Повторила:

— Я слушаю вас.

Сырцов вернулся на свое место, вздохнул и для начала ударил со страшной силой:

— Начну с самого плохого, Ксения: позавчера ночью в своей квартире была убита ваша знакомая Мария Елагина.

Не ахнула, не ойкнула, не вскрикнула. Лишь на миг прикрыла глаза и, тыльной стороной правой ладони коснувшись рта, опустила голову. Посидела так недолго, вдруг встала и, на ходу вытаскивая носовой платок из кармана шорт, прошла к окну. Постояла, спрятав от Сырцова лицо, глубоко вздохнула, решительно и тихо высморкалась. Сборола слезы и вернулась к столу.

— Как ее убили?

— А надо ли вам знать это?

— Я не то сказала, я не то сказала… — Она наконец взглянула ему в глаза. — За что?

— Скорее всего за то, что она попыталась бороться с нынешними сильными мира сего. Надеясь победить и вырвать у них кусок своего счастья. Или хотя бы эквивалент его в денежном исчислении.

— Не надо о ней так, — попросила Ксения.

— По-другому не получается. Простите меня.

— Господи, но почему они такие несчастные! — Опять, теперь в открытую, объявились слезы. Не таясь, Ксения вытерла их платком.

— Вы сказали — они. Кто — они?

— Они. Отец, мать, Машка, вы. Что вы все так не по делу хлопочете?

— По делу, Ксения. Ваша мама просила меня найти вас.

— Зачем?

— Как — зачем? Вы ушли из дома, бросили институт…

— Я — взрослый человек и поступаю так, как считаю нужным. Вы нашли меня, вы сделали свое дело и можете с чистой совестью получить свой гонорар. Но домой я не вернусь. Тем более после того, что случилось с Машей. Так ей и передайте.

— Гонорар я уже получил, Ксения. Это — первое. А второе: я не буду уговаривать вас вернуться домой.

— Тогда зачем вы изволите беседовать со мной? Доложили бы маме, что я здесь, и дело с концом.

— Я не хочу, чтобы вы были здесь. Здесь вам угрожает опасность.

— Как раз здесь мне никто и ничто не угрожает.

— Опасность придет со стороны.

— Очень прошу вас: не пугайте меня. Не боюсь.

— И зря! Поймите, Ксения, люди, которые вас ищут, и безжалостны и жестоки. Ради своих целей они готовы на все.

— Ну, а я-то при чем?

— Они считают, что вы единственная, кто обладает информацией, способной обогатить их! И они постараются выбить из вас эту информацию любым способом.

— Ничего не понимаю, — призналась Ксения и жестко предложила: — Или уж ничего не говорите, или говорите все.

— Если бы я знал все! — злобно помечтал Сырцов. — Одно лишь могу сказать точно: как-то в случайной беседе с кем-то, скорее всего с Машей, вы, не придавая этому никакого значения, вспомнили нечто, могущее взорвать нынешнюю жизнь многих людей. Жизнь ваших родителей, жизнь Маши, вашу жизнь.

— Убедительно, но все равно непонятно. И главное: где гарантия, что вы желаете нам всем добра?

— Гарантий нет. Но ваша мама мне доверилась, — привел главный аргумент Сырцов и сразу же понял двусмысленность слова «доверилась».

— Мало ли кому доверяется моя мама!

Она была уже в полном порядке: сидела прямо, говорила четко, смотрела твердо.

— Вам надо со мной уехать отсюда, — просто сказал Сырцов.

— Куда? — потребовала ответа Ксения.

— К моим друзьям.

— Ваши друзья — это ваши друзья. Не мои.

— Откуда вы знаете? — задал неожиданный вопрос Сырцов. У него, как у карточного шулера, был туз в рукаве.

— Не поняла.

— Откуда вы знаете, что мои друзья не могут быть вашими друзьями?

— Этого не может быть хотя бы потому, что у нас нет общих знакомых.

— Не скажите. Мои друзья были друзьями и Олега Торопова.

Конечно, не следовало бить сразу поддых, но иного выхода у Сырцова не было: время, время! Вот-вот могут догнать!

— А какое отношение имею я к Олегу Торопову? — не сразу и недобро спросила Ксения.

— Не надо так, Ксения.

— Ах, мамочка, мамочка! — пожалела она и мамочку и себя.

— И отец Афанасий, — продолжил Сырцов.

— Как для них все просто! Девица сотворила себе кумира из опального трагически погибшего певца, которого теперь признали гением за то, что он опальный и погибший. Девица из стада у его могилы на Ваганькове!

— А не так? — постарался обидеть Сырцов. Не обиделась:

— Не так. Он мог бы быть моим отцом. Но я оказалась дочерью тех, кто, по сути, способствовал его смерти.

— Не следует шаманить, Ксения, — посоветовал Сырцов.