Любить и убивать

— Роман Суренович, у меня к вам громадная просьба. Понимаю, вы устали до чертиков, но… Внизу моя машина, шофер предупрежден. У сокольнического санатория-профилактория вас будет ждать группа Демидова. Покажите ей прямую дорожку к тому схрону, а?

— Жорка — молодой. Пусть уж он, — возразил вымотанный ночными приключениями Казарян.

— Жора пока мне здесь позарез нужен. Не в службу, а в дружбу, Роман Суренович!

Казарян без малейшего энтузиазма поднялся с уютного дивана и глянул на Смирнова.

— Сделай, Рома, — попросил и Дед.

— Дай выпить, Варвара, — потребовал Роман и через кухню отправился в путешествие.

— Пошептаться надо, — признался Махов.

— Я лишний? — поинтересовался Спиридонов.

— Да нет. Послушайте, если хотите.

В кабинете Махов начал беседу на любимый свой манер — словно дубиной по голове:

— В восемь часов двадцать минут сегодня в своем домашнем кабинете застрелился новоиспеченный вице-президент объединенного «Департ-Домус-банка» Логунов Валентин Константинович.

— Так. — Смирнов, только-только усевшийся на свое любимое место, встал. Еще раз произнес: — Так. И опять — по несчастной Ксюшке. За что?

— Кто сообщил о самоубийстве? — быстро спросил Сырцов (не до лирических переживаний ему было). — И когда?

— Горничная Элеонора Есипова. Сразу же после выстрела.

— Кто еще был в доме? — все торопился, торопился Сырцов.

— Никого. Жена Логунова ночевала у отца на даче.

— А охранник?

Не было, не было охранника! — разозлился наконец Махов. — Его хозяин отпустил, не собираясь ехать сегодня на работу…

— …Как сказала Эля, — догадался Сырцов.

— Так мы едем? — задал основной вопрос Махов.

— Жора поедет, — решил Дед. — Он тебе действительно нужен: весь дом под его прожектором был. А я к Ксении поеду. Я там нужней. Лидку дождусь, и вместе с ней поедем. — Он все-таки опять сел, растер ладонями лицо и стал совсем старым.

Махов, глядя на Сырцова, требовательно поднял брови: давай, мол, паренек, поспеши!

— Сейчас, — заверил его Георгий, подошел к Смирнову и тихо коснулся его плеча. — Я заловлю этого гада, Александр Иванович. Заловлю или застрелю как бешеную собаку.

— Поаккуратней выражайся при мне, Жора, — предупредил Махов.

— Не в этом сейчас дело, Георгий, — сказал Смирнов.

— А в чем? Что случилось, Леонид? — нервно, с порога спросила вернувшаяся Лидия Сергеевна.

— Логунов застрелился, — без подробностей ответил Махов.

— Значит, я еду к Ксении? — спросила у Смирнова Лидия Сергеевна. — Не прошло и десяти минут, как мы расстались.

— Я поеду с тобой, — сообщил Смирнов и встал. — Поехали.

— Ей и себе сердце рвать?

— Поехали! — рявкнул Дед. Лидия Сергеевна нежно взяла его под руку, и они отправились на улицу.

— Андрея Робертовича Зуева убережете до нашего возвращения? — поинтересовался Махов у Спиридонова, безмолвно сидевшего за столом.

— Уберегу, — пообещал Спиридонов.

Мертвая голова Валентина Константиновича Логунова и его согнутая в локте левая рука лежали на зеленом сукне письменного стола. Тяжелое старинное кресло с высокими подлокотниками не дало телу сползти на пол. Правая рука свисала почти до пола, на ковре, близ кресла, валялся изящный браунинг. Выстрел был произведен в висок и не разворотил голову, потому что пуля осталась внутри. От этого и крови на столе было не очень много. Но предусмотрительный Логунов на всякий случай положил предсмертную свою записку как можно дальше от себя: на самый угол письменного стола.

— Не начинали еще? — спросил Махов у старшего.

— Вас ждем, — ответил тот.

Махов, привычно стараясь ничего не касаться, склонился над запиской. Сбоку читать было неудобно, но он читал сбоку — не хотел трогать и двигать исписанный листок. Позвал Сырцова:

— Жора, прочти-ка и ты.