Читаем Любить и убивать полностью

— А как же! — с удовольствием вспомнил Ферапонтов. — Ицыкович! Даже лучше — Ицыковичи, отец и сын. Крупнейшие воротилы того региона, который до революции назывался Новороссией. Одесса, Николаев, Херсон. Так ведь они лет десять тому назад упорхнули за бугор и, уж поверьте мне, с немалой толикой добычи в клювах. Вы даже себе не можете представить с какой!

— Уйти с добычей за бугор десять лет тому назад — задача весьма трудновыполнимая.

— Где очень большие деньги, там невозможных дорог нет.

— Греков? — четко спросил Смирнов.

— Греков.

— В посредниках — вы?

— В посредниках — я, — охотно признался Ферапонтов.

— Ваша доля?

— Обычная. Десять процентов со сделки.

— Я не о процентах, я о сумме.

— Миллион, — легко назвал сумму, полученную им, Глеб Дмитриевич.

Миллион в восемьдесят четвертом году. Смирнову захотелось ахнуть, но он не ахнул. Вслух прикинул только:

— Сколько же тогда Ицыковичи вывезли?

— О чем я и говорил, — напомнил Ферапонтов.

— Здесь одним Грековым не обошлось, — понял Смирнов.

— Скорее всего.

— Да, — задумчиво констатировал Смирнов, — недаром Греков до самого конца на веревочки надеялся.

Вы знали про его веревочки или, как он сам говорил, тросы?

— Знал. Знал, что вверх идут очень круто. Но к кому — об этом не осведомлен.

— Совершенно? — не очень поверил Смирнов.

— Совершенно. Поймите же, Александр Иванович, до такой связи третьих лиц не допускают.

— Да понимаю я, понимаю, — раздражаясь на себя, согласился Смирнов. — Но больно уж знать хочется!

— Зачем? Дела давно минувших дней…

— Пусть будет так, — решил Смирнов. Бультерьер гавкнул. Глеб Дмитриевич нежно посмотрел на собачку и осведомился:

— Наш разговор окончен?

— У вас еще минут пяток для меня найдется?

— Для вас, Александр Иванович, и суток не жалко, — изысканно ввинтил Ферапонтов.

— Давайте порассуждаем вместе, а?

— С величайшим удовольствием!

— Некоторые события последнего времени, которые совершенно случайно косвенно коснулись некоторых моих знакомых…

Ферапонтов не мог сдержаться и не совсем вежливо перебил:

— Александр Иванович! Вы будто в жмурки со мной играете. Вы — и «совершенно случайно»! Вы — и «косвенно»! Так я и поверил!

— Ну, виноват, виноват, — признался в некорректности ведения беседы Смирнов. — Допустим, так: некое стечение многих страшных обстоятельств навело меня на мысль о том, что в Москве существует глубоко законспирированная организация, точнее, сеть тонкого соединения, руководители которой за солидное вознаграждение принимают заказы на убийства. А отдельные звенья их цепочки, никак не связанные друг с другом, добросовестно и быстро выполняют эти заказы. Такое может быть?

— Мне несимпатична нынешняя коммерция. Я ненавижу убийц. — У Глеба Дмитриевича дернулась щека. — Потому что меня не раз пытались убить лишенные всего человеческого скоты. Такое не только может быть. Такое есть.

— У вас есть доказательства?

— Доказательства у прокурора. У меня информация.

— Конкретная? Которой можно воспользоваться для кое-каких контрдействий?

— К сожалению, нет. Плавающий почтовый ящик, совершенно автономная радиотелефонная связь. Те, кому она нужна, никогда и ни с кем в живую не контактируют.

— Все, что можете сказать, Глеб Дмитриевич?..

— Все, что я знаю, — поправил его Ферапонтов и, давая понять, что беседа окончательно завершена, вспомнил о собачке: — Мой Боб уже сильно заскучал.

— Что ж, спасибо за консультацию. — Смирнов встал с лавочки и, пожав руку Ферапонтову, направился к «Волге». По дороге проворчал: — Боб, видите ли, Бобик, — и, включив зажигание, пожелал: — Бобик, хрен тебе в лобик.

Алексей Решетов послушно ждал его в полуподвальной забегаловке. Послушно, но недовольно: не здороваясь, серьезно сообщил Сырцову:

— Еле вырвался. И времени у меня — десять минут.

— Чем же ты так занят?

— Нашей пятерке объявлена нулевая готовность с восемнадцати ноль-ноль.

— В связи с чем?

— Такие вещи нам не сообщают.

— Где сбор?

— Дадут указание по телефону.

— Тебе будут звонить или ты?

— Мне звонить некуда. Я.

— Номер телефона?

— Девять — девять — девять — два нуля — шесть — шесть.

— Радио, — понял Сырцов. И наверняка одноразовый. — Кто распоряжался на явке? Ростислав наш бедовый?

— Нет. Толстяк какой-то странный.

— Чем странный?

— Ну, во-первых, внешность для наших дел неподходящая: рыхлый какой-то, нетренированный совсем. И говорит — не поймешь сразу: всерьез или подначивает.

— А не сразу?

— Всерьез, Георгий Петрович.

— И о чем всерьез?

— О бдительности, об осторожности. Рассказал, какие мы, молодые, мудаки.

— И доказательно?

— Даже очень. Умный, сволочь.

— Почему — сволочь?

— А кто же он?

— Наверное, ты прав. Вот что, Алексей. Если произойдет нечто экстраординарное, звони мне в любое время. Смысл слова «экстраординарное» тебе понятен?

— Понятен, — тихо закипев, ответил Леха.

— Тогда запомни навсегда: мне звонить — только в экстраординарной ситуации. Усек?

— Усек навсегда, — не очень хорошо ответил Леха и напомнил: — Я очень тороплюсь, Георгий Петрович, честное слово.

— Честное слово, — повторил за ним Сырцов. — Не нравишься ты мне сегодня..

Перейти на страницу:

Все книги серии Милиционер Смирнов

Похожие книги

Адвокат. Судья. Вор
Адвокат. Судья. Вор

Адвокат. СудьяСудьба надолго разлучила Сергея Челищева со школьными друзьями – Олегом и Катей. Они не могли и предположить, какие обстоятельства снова сведут их вместе. Теперь Олег – главарь преступной группировки, Катерина – его жена и помощница, Сергей – адвокат. Но, встретившись с друзьями детства, Челищев начинает подозревать, что они причастны к недавнему убийству его родителей… Челищев собирает досье на группировку Олега и передает его журналисту Обнорскому…ВорСтав журналистом, Андрей Обнорский от умирающего в тюремной больнице человека получает информацию о том, что одна из картин в Эрмитаже некогда была заменена им на копию. Никто не знает об этой подмене, и никому не известно, где находится оригинал. Андрей Обнорский предпринимает собственное, смертельно опасное расследование…

Андрей Константинов

Криминальный детектив