Любить и убивать

Конец светским беседам, пора в сыщицкую маету. Волка ноги кормят. Финальной фиоритурой ворвался в покойный мир бесед резкий и протяжный дверной звонок.

— Эля. Элеонора. Горничная, о которой я говорила, — напомнила Светлана Дмитриевна.

— На всякий случай, кто — я? — спросил Сырцов.

— Думаю, что не понадобится...

— Но все-таки?

Она задумчиво и впервые подробно осмотрела его. Фирменные кроссовки, фирменные джинсы, клетчатая куртка-рубашка, под ней — черная футболка в обтяжку Высок, здоров, лицо насмешливое — не из робких.

--Машкин приятель, которому я должна помочь в престижном трудоустройстве, — решила она: видимо, бывали подобные случаи.

Они бесстрашно спустились в громадный холл-гостиную, и едва Светлана успела объяснить:

--У нее есть ключ, звонком она оповещает о своем прибытии, — как в арке явилась Эля, Элеонора. В общем, персик. После англизированной Светы Логунову, несомненно, было в удовольствие подержаться за пышные бока.

--Доброе утро, Светлана Дмитриевна, — и, будто только увидела, в сторону Сырцова: — Доброе утро.

Они обменялись небрежными кивками. Тут же Сырном выступил с заключительным словом, которому придал опенок легкой сявости:

--Так я пошел, Светлана Дмитриевна? Спасибо вам за душевность, за доброту...

--Маше привет передавайте, — бодро подключилась Светлана Дмитриевна. — Эля, не в службу, а в дружбу, провопите Георгия Петровича.

--Прошу вас. — Эля посторонилась, чтобы Сырцов смог беспрепятственно миновать арку. Он миновал,

а она следом за ним. О черт, только бы не ошибиться, не запутаться в лабиринте комнат, он ведь не знал, где официальный выход из пентхауза. Бог помог, свинья не съела: вот она прихожая, а вот и спасительная дверь.

От облегчения, а заодно и стремясь довершить свой новый имидж Машкиного приятеля из категории «смерть бабам», он у дверей ловко облапил соблазнительную Элю и шепнул ей в ухо:

— Когда вместе будем получать удовольствие, поросеночек?

— Отвали, — дежурно отвергла посягательства Эля и неторопливо освободилась от его рук.

— Жди меня, и я вернусь, — пообещал Сырцов и, не дожидаясь ответа, выскочил к лифту.

Глава 7

 Начал он с паренька, который чаще всех мелькал на фотографиях. Иван Ряузов. Нашел телефон-автомат в малолюдном месте, сунул жетон, набрал номер. Трубка звонко и протяжно гудела.

— Вас слушают, — гудки сменил недовольный тенор.

— Мне бы хотелось поговорить с Иваном.

— На предмет?

— Вы Иван?

— Допустим.

— Допустили. Так вы Иван?

— Иван, Иван. Что надо?

— Иван, я вас прошу выслушать меня внимательно и не раздражаясь. Дело, о котором я буду говорить, болезненно касается многих людей...

— Слушаю вас, — заинтересованно перебил Ванюша.

— Дело сугубо конфиденциальное, Иван. Я могу надеяться на вашу порядочность?

— Об этом не спрашивают у приличных людей.

— Тогда извините. Так вот: бесследно исчезла, ушла из дома ваша хорошая знакомая Ксения Логунова...

Продолжить объяснения Иван Ряузов ему не дал. Ванюша возрадовался как дитя:

— Выкинула, выкинула-таки фортель! Я всегда знал, что в этом тихом-тихом омуте бесчисленные черти водятся! Ах, мы возвышенны, ах, мы не от мира сего! С мужиком сбежала, что ли?

С Ванюшей все ясно. Страстно желал трахнуть ее, а она не желала, чтобы ее трахали. Тем более такая гнида, как Ванюша. Ишь ты, как ликует, как заходится в томительных соплях!_י

— Не дала она тебе, надо полагать. И правильно не дала, козел, — сказал Сырцов на прощание Ванюше и повесил трубку.

Решил сделать малый перерыв. Добрел до Комсомольского, добрел до своей «девятки» у комиссионного. Стояла, голубка, среди автотранспорта аудиовидеодельцов местного значения. Уселся, по новой просмотрел список и  фотографии. Следующая, пожалуй, забавная хохотушка Люба Ермилова. В который раз пожалев, что радиотелефон ему не по карману, Сырцов вздохнул, включил мотор, пустился чуток вниз и, слегка нарушив, свернул налево, и Теплый переулок. А там Зубовская площадь, а там Пречистенка, а там в Померанцевом переулке тихий телефон-автомат. Судя по номеру, Люба жила где-то здесь.

Гудкам не дали порезвиться: трубка была снята на первом.

— Я слушаю вас, — нетерпеливо и радостно поторопила трубка. Скорее всего, это была сама Люба.

--Я бы хотел поговорить с Любой Ермиловой.

--Так это я!

--Люба, я бы очень хотел поговорить с вами...

--Вы — симпатичный? — И смехом зашлась от радости бытия.

--А черт его знает! — ответил Сырцов и сразу же решил брать серьезностью: — Мне ваш телефон дала Светлана Дмитриевна Логунова, мать Ксении...

--Ой, я только вчера узнала от девочек из ее группы. Как ее здоровье?

--Чье? — ошалело поинтересовался он.

--Да Ксюшкино, Ксюшкино!

--Наверное, ничего, — растерянно сказал он.

--Почему — наверное?

--Вот об этом я и хотел поговорить с вами.

--А как вас зовут?

--Георгий Петрович.

-Судя по голосу, не очень-то Петрович. Будете просто Георгий. Идет?

— Идет. Когда бы я смог с вами увидеться?

— А когда вам надо?

— Сейчас, если вы не заняты.

— Занята, еще как занята! К экзамену готовлюсь. Но вы — благовидный предлог, чтобы на время перестать зубрить. Где вы?

— Насколько я разбираюсь в телефонных номерах, то совсем рядом с вами.