Любить и беречь

«Коза ла Чима

Равенна. Италия

22 апреля 1856

Уважаемый лорд д’Обрэ, надеюсь, Вы уже обосновались в Линтон-холле. Если так, то Вы, видимо, уже спрашиваете себя что, в сущности, преподнесла Вам судьба под видом этого наследства: счастливый дар, которого вы вправе были ожидать, или – напротив – коварный удар. Если это Вас хоть сколько-нибудь утешит, то знайте: через все эти сомнения и опасения я тоже прошла, когда мы с Джеффри впервые попали в Линтон-холл. Одно могу сказать: это место имеет способность нравиться все больше и больше по мере того, как лучше его узнаешь. Сырость и сквозняки понравиться никому не могут, но к ним привыкаешь и постепенно начинаешь любить утонченные наслаждения, доставляемые жизнью в деревенском доме. Я могла бы перечислить их Вам, но половина всего удовольствия заключается в том, чтобы открывать их для себя самостоятельно.

Вы пишете о неожиданном и внезапном уходе на покой Вашей домоправительницы миссис Фрут как о каком-то несчастье. Мой дорогой сэр… как бы мне выразиться поделикатней? Скажу лишь, что, даже если Вы не сможете найти подходящей замены, даже если вы вообще останетесь без экономки, Ваше домашнее хозяйство уже сейчас совершило семимильный шаг вперед по пути к порядку и чистоте. Отъезд этой милой старой леди отнюдь не трагедия, но дар Божий, о котором я в свое время тщетно молила, поскольку у меня не хватало бессердечной отваги самой сделать решительный шаг, отправив ее на пенсию».

Энни отложила перо и задумалась, уж не слишком ли легкомысленный тон она взяла в общении с новым виконтом. Они никогда не встречались, но за последний год она получила от него несколько писем, выдержанных в самой непринужденной манере. В них чувствовалась пресыщенность светской жизнью, и это интриговало ее. Церковный староста Найнуэйс счел своим моральным долгом сообщить Кристи в особом письме о том, что новый виконт «во всякое время дня и ночи» принимает в Линтон-холле «молодых леди сомнительного поведения, не сопровождаемых дамами постарше». Энни приняла бы такое известие с изрядной долей недоверия, учитывая источник, из которого оно было получено, но вскоре после этого пришло подтверждение из куда более надежных рук: не более и не менее как от самой миссис Ладд, охарактеризовавшей нового лорда д’Обрэ как самого отпетого повесу.

Ладно, ну и что с того? Пускай он перетаскает в свою постель хоть все женское население Лондона, а потом примется за Манчестер – Энни решила, что ее это не касается: главное, чтобы он справедливо и честно вел дела со своими арендаторами. В его пользу говорило хотя бы то, что он согласился принять недавно освободившуюся должность мирового судьи и на следующей квартальной сессии занять место рядом с мэром Вэнстоуном и капитаном Карноком. Этот шаг не выглядел таким уж непристойным. Если, конечно, он не совершен шутки ради. Ничего, время покажет. Уильям Холиок быстро раскусит своего нового хозяина, малейшую фальшь, хотя выдавливать из него правду придется по крупицам, потому что одним из несноснейших и самых достойных уважения качеств Холиока являлось его умение держать язык за зубами.