Любить, чтобы ненавидеть

Так и жили они вдвоем до прихода к власти Гамсахурдия. А когда начались военные действия в Грузии, Клава сказала своей хозяйке: «Русудан Зурабовна, уж если грузин стреляет в грузина, то нам с вами тикать надо отсюда». Да только Русудан не решилась — здесь могила ее мужа, и он ее ждет, куда ей ехать… Дала она Клаве денег и настояла на ее отъезде в Россию. «Тебе там лучше будет, а в Тбилиси тебя некому защитить».

Уехала Клава в Москву, покрутилась, присмотрелась, купила в подмосковной деревне домик-развалюшку — к счастью, вовремя ее надоумили перевести свои сбережения в доллары — и пошла работать уборщицей в ближайший магазинчик. Там и нашла ее Даша, случайно заглянув за какой-то покупкой по пути на свою дачу. Что-то в Клаве привлекло ее — то ли как ловко прибиралась она в магазине, то ли как забавно перебрасывалась с продавщицей фразами, полными юмора, к тому же сдобренными сильным грузинским акцентом.

Они разговорились, и снова прозвучало предложение, от которого Клава не смогла отказаться.

С тех пор прошло шесть лет. Клава стала членом семьи и надежной опорой для Даши. Раз в две недели брала выходной, уезжала в свою деревню, потихоньку, полегоньку собственными руками восстанавливала свой домик, порой нанимала какого-нибудь мужичка-плотника, а когда на следующий день возвращалась в Москву, первыми ее словами неизменно были: «Господи, как же я соскучилась!»

Когда Клаве сообщили о смерти Русудан, она отпросилась у Даши и полетела на похороны. От Дашиных денег категорически отказалась: «Это мое горе и мой долг, я должна сама».

Каждый раз, бывая у подруги, Катя с удовольствием беседовала с Клавой: много видевшая и много пережившая женщина обладала врожденным чувством такта, житейской мудростью и чудесным образом сочетала в себе русский и одновременно грузинский менталитет. Воистину это был продукт вековой мечты большевиков — образец взаимопроникновения двух культур, а также бескультурья. Владея несколькими языками, Кате забавно было слушать Клавину русскую речь с грузинским акцентом и грузинскую — с русским. Конечно, грузинского Катя не понимала, но музыку речи как истинный полиглот воспринимала очень чутко. И еще одна особенность ее речи поражала и забавляла: Клава по-своему трактовала русские поговорки. Так, например, провожая гостей, она неизменно на прощанье приговаривала: «Скатертью дорожка». Как ни пытались Гоша и Дарья втолковать ей подлинный смысл этой поговорки, Клава стояла на своем, убеждая их, что так всегда говорила у Русудан, и никто не обижался. Однажды, провожая вместе с Гошей Дарью в Милан, где та собиралась закупить для своего бутика модные туалеты, Клава сказала на прощанье: «Пусть земля тебе будет пухом!» Гоша взвился, стал кричать на нее, плеваться через левое плечо, а та спокойно возразила: «Разве ты сам не сказал жене, — мягкой тебе посадки? Это ведь то же самое, чего зря орать-то». Словом, как говорила Даша о Клаве: «Не женщина — коробочка с сюрпризами»…

— Как она? — также шепотом спросила Катя, указывая на комнату.

— Тихо-тихо в себя приходит. Ничего, пройдет. Когда шлюха — это не страшно, вот если настоящая любовница — тогда караул, скандал.

— Ты у нас просто мудрец и звездочет, — улыбнулась Катя и прошла в комнату.

— Привет! — кинулась к ней Даша.

— Вполне прилично выглядишь для убитой горем рогоносицы, — бодрым тоном констатировала Катя, как бы предлагая подруге отнестись к прошедшему событию с юмором.

— Да? А по-моему, в чадре будет лучше.

— Нечего прибедняться, ты у нас красавица!

— Низкая лесть, — заявила Даша, но, довольная, улыбнулась, обняла Катю, расцеловала, усадила в кресло, а сама пристроилась у ее ног на ковре. — Нечего меня обсуждать, ты давай о себе, выкладывай все по порядку, а то бросила пару фраз по телефону, заинтриговала и исчезла.

Катя, как на исповеди, рассказала подруге все-все, что случилось с ней — именно случилось, настаивала она, потому что такое не происходит, а случается, как снег в мае, как гроза в январе, — и хотя с матерью уже успела поделиться, но Дашка — совсем другое дело, тут уместнее сказать не поделилась, а выпотрошилась до донышка.

— Скажи, я сошла с ума или это судьба? — спросила Катя, словно Даша могла знать ответ на ее вопрос.

— Кто его знает… — задумчиво произнесла подруга. — В любом случае не будем анатомировать, а то что-нибудь под ножом может и погибнуть.

— Пожалуй, — задумчиво согласилась Катя. — Представь себе, он звонит мне каждый день, иногда, если есть возможность, и дважды в день. Жанна уже нервничает, когда мой мобильник тренькает. Я вынуждена была попросить Андрея в рабочие часы посылать эсэмэски.

Видимо, все же легкое чувство зависти затуманило сознание Даши, и она спросила:

— А как же теперь со Степом будешь крутиться? Он ведь рано или поздно узнает.

— Как тебе в голову могло прийти, что я буду продолжать с ним прежние отношения?! Со Степом все покончено.

— Ну конечно, — меняем пешку на ферзя, — как-то недобро заметила Даша.

— Это что, аперитив перед обедом? Спасибо за угощение, — обиделась Катя. — Не говори, чего не знаешь.