Любимый мой

— А я скажу ему, что вы переезжаете к нам на две недели, чтобы Сарита быстрее привыкла к новой обстановке. За это время он привыкнет к вам и смирится с тем, что вы остаетесь с нами.

— Сомневаюсь.

— Напрасно, Изабелла! Чэз только притворяется бессердечным, на самом деле у него доброе сердце. Ну, что вы решили?

— Я согласна, — ответила донья Изабелла, явно сдерживая слезы радости.

— Я поговорю обо всем с Чэзом.

— Хотела бы я быть мухой, чтобы незаметно подслушать ваш разговор, — улыбнулась сквозь слезы пожилая женщина.

— Боюсь, это меня пришлепнут как муху, хмыкнула Шейн.

Донья ласково провела рукой по ее щеке и мягко спросила:

— Вы действительно этого хотите, детка?

— Конечно, — без малейших колебаний ответила Шейн, прекрасно понимая безграничную любовь доньи Изабеллы к правнучке. — Я с самого начала планировала, что вы будете жить у нас. Пожалуйста, останьтесь.

— Я останусь. А теперь проводите меня к Сарите. Кстати, вы можете сказать синьору Макинтайру, что я разрешаю ему заботиться о дочери. И еще скажите ему, что я остаюсь с вами, чтобы убедиться, что Сарита привыкла к новому дому.

— То есть навсегда?

— Навсегда, — кивнула она.

В коридоре они встретили Джимбо. Он заделывал дырки в полу миниатюрными мозаичными плитками, которые Шейн привезла с собой из Коста-Рики.

— Это ваши изделия? — поинтересовалась донья Изабелла у Шейн.

— Угадали.

— Увлечение или работа?

— Я занимаюсь этим в свободное время.

— Знаете, — донья Изабелла неожиданно сменила тему разговора, — меня не покидает ощущение, что вы давно знакомы с Макинтайром… что вы встречались с ним до того, как он познакомился с Мадлен.

— Мы были женаты, — призналась Шейн, — но мой брат посчитал, что я слишком молода, и аннулировал наш брак.

— Что ж, это многое объясняет.

— Неужели вы передумали жить с нами?

— Нет, дорогая. Я приняла правильное решение. Позволь дать тебе маленький совет. Ничего, что я обращаюсь на «ты»? Откройся мужу, расскажи ему, что тебя тревожит.

— Я не могу!

— Грустно видеть двух любящих людей, которые боятся рассказать друг другу о своих чувствах.

— Чэз не любит меня!

— Став старой, как я, ты поймешь, как глупо звучат твои слова. Сделай это, дорогая, или…

— Или?

— ..или ты будешь до конца дней своих рыдать по ночам в подушку, вспоминая о прошлом, которого, увы, не вернуть. — С этими словами донья Изабелла позвала Сариту когда девочка выбежала из спальни Чэза и Шейн, она взяла ее за руку и повела к выходу.

— Что значит: «она ушла»? Где Сарита? — Чэз был вне себя от злости. — Я не успел даже попрощаться с ней!

— Не волнуйся, все хорошо, она вернется.

— Что эта ведьма тебе сказала? Она позволила нам воспитывать Сариту?

— И не только, — уклончиво ответила Шейн.

— Что это значит? Дай угадаю… У нее есть еще какое-то условие?

— Донья Изабелла обещала мне, что оно будет последним.

— Мне было бы гораздо спокойнее, если б я услышал это сам, — заметил Чэз, — но делать нечего… Чего она хочет?

Шейн не ответила, а подошла к окну в гостиной и задумчиво произнесла:

— Вот куда можно будет поставить рождественскую елку…

— Мы уже обсуждали этот вопрос, помнишь?

— Я думала, ты изменил свое решение, — в ее голосе слышалось отчаяние.

— Нет.

— Но Сарита…

— Забудь ты про елку, расскажи мне наконец, чего хочет от нас донья!

Шейн обернулась. В глазах ее стояли слезы:

— Она еще совсем маленькая, Чэз, и не поймет, почему ты ненавидишь Рождество. Сарита не сможет понять, почему у нее в доме нет елки, праздничных огней и подарков, как у других ребят.

Чэз подошел и обнял ее за плечи, чувствуя, что за этими словами скрывается нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

— Давай не будем говорить сейчас о Сарите, — мягко попросил он.

— Прости, — Шейн вытерла слезы. — У меня тоже есть плохие воспоминания о Рождестве… Я сделаю все, чтобы твоя дочь никогда не узнала этого горького чувства.

Чэз попытался ее успокоить:

— Брось, дорогая, стоит ли плакать из-за какого-то дерева.

— Я просто хочу, чтобы Сарита была счастлива.

— Ты плачешь не только поэтому. Давай же, расскажи мне все.

— Я плохо себя чувствую… Мне надо полежать…

— Дорогая…

— Пожалуйста, Чэз, дай мне отдохнуть.

— Но ты так и не сказала, чего хочет от нас донья Изабелла.

— Думаю, сейчас я не в состоянии ответить… — прошептала Шейн и быстро выбежала из гостиной.

Чэз хотел было ее догнать, но благоразумие взяло верх. «Надо считаться с ее желаниями, подумал он, посмотрев на часы. — Час дня. Пусть немного отдохнет, потом мы с ней обо всем поговорим: и о нашем прошлом, и о Сарите, и о нашем браке, и о будущем…»

Глава 9

Моей давно потерянной невесте

Еще один год прошел, и снова наступила зима. Или она была всегда?