Любимое блюдо

На седьмой день, после принятия душа, он снова привел меня в камеру. Мужчина снял с меня повязку и уставился так, будто пытался прочесть мои мысли или хотел оценить прогресс в своей работе. Он протянул руку и начал расстегивать на мне рубашку.

Я оттолкнула его ладонь, но он не предпринял еще одну попытку. Он не накричал на меня, а лишь пожал плечами и развернулся к двери. Я запаниковала. Я больше не могла оставаться одна в этой бесконечной рутине из ничего.

― Подожди. Пожалуйста, не уходи.

Прошла уже неделя. Он не проявил никаких признаков того, что мог бы отпустить меня. В первый день я была готова обменять тактильный контакт на еду. Сейчас же, я буквально нуждалась в прикосновениях.

Танцы и горячий душ больше не приносили должного удовлетворения. Я начала скучать по нежным ласкам, которые сопровождали прием пищи. Я знала, как плохо и извращенно это выглядело, но мне был нужен контакт, чтобы почувствовать с ним хоть какую-то связь.

Мужчина остановился у двери и повернулся ко мне. На его лице промелькнула эмоция, так похожая на жалость. Эта эмоция выглядела самой настоящей из тех, что я когда-либо видела в его черных глазах, и мне вдруг стало жаль, что я не умела читать мысли, чтобы узнать, как вести себя дальше. Похититель прижал большой палец к сканеру отпечатков пальцев.

― Пожалуйста! Пожалуйста, не оставляй меня здесь. Я сделаю все, что ты захочешь.

Я бросилась к мужчине, протянула руку и впервые по собственной воле к нему прикоснулась. Сжимая его руку в своей, я умоляла его не оставлять меня здесь в одиночестве. Я не могла вечно следовать этому безумному шаблону. Это нужно было остановить, мне нужно было что-то, чтобы остановить его.

Мой разум следовал в том направлении, которое мне не нравилось. Душа моего тюремщика была уродливой, но физически он был прекрасен. Я могла бы признать его. Могла бы позволить ему дотрагиваться до своего тела без желания заблевать все вокруг. И никто бы не обвинил меня. Здесь я была жертвой.

Мужчина аккуратно вызволил свою руку из моего захвата и проводил меня в дальний угол комнаты. Он покачал головой с серьезным выражением лица.

Мой мучитель снова развернулся к выходу, и на этот раз я за ним не последовала. Когда я осталась в камере одна, то сползла вниз по стене и заплакала.

Глава 3

Еще неделя. Вот чего мне стоило то, что я оттолкнула его. Он не ударил меня, не бросил на пол и не изнасиловал; он просто дал мне еще неделю. Стало только хуже, потому что теперь он отрицал физическую близость и прикосновения.

Следующие семь дней мужчина без перебоев кормил меня три раза в день куриным супом с лапшой. Я хотела настоящую еду и была готова на все, чтобы ее получить. Суп это конечно здорово, но если есть его три раза в день, то он приедается, и ты начинаешь чувствовать себя сытым, но в то же время голодным одновременно.

Он больше не входил в камеру, вообще. Просто регулярно открывал дверь и оставлял на полу поднос. Мужчина не прикасался ко мне и не кормил с ложки. Я чувствовала себя полностью разбитой. Я не могла представить, что так привыкла к присутствию своего похитителя, пока не испытала его отсутствие.

Горячий душ стал далеким воспоминанием. Вместо него раз в день он приносил большое ведро прохладной воды, губку, мыло и шампунь. И, конечно, чистое полотенце, и новый комплект такой же скучной одежды, в которую он наряжал меня всю прошлую неделю. А также расческу, зубную щетку и пасту.

Теперь слив возле туалета приобрел смысл. Пока я тащила тяжелое ведро к углу, чтобы помыться, я осознала, что мне придется полностью раздеться. Если бы он захотел, то смог бы понаблюдать за тем, как я приводила себя в порядок, и вероятно, этим он и занимался. Я с осторожностью расходовала воду, поэтому мне хватило ее, чтобы искупаться, а также вымыть и прополоскать волосы.

Я перестала танцевать. Я больше не хотела оттягивать неизбежное. Я не желала хвататься за соломинку, потому что знала, что он все равно достигнет цели и сломает меня. Танцы просто заставляли его потратить на это больше времени. Я хотела покончить с этим, чтобы получить возможность перейти к следующему этапу того, что мне предстояло вытерпеть на его попечении.

Только в своих снах я все еще кое-что чувствовала. Я начала мечтать о нем, о его руке на своем лице, пока он меня кормит. Даже мое подсознание обернулось против меня. Вместо того чтобы мечтать о сочных ярких красках, громких звуках и насыщенных вкусах, я начала думать о клетке с ним внутри.

Мои мечты перешли от желания оказаться на свободе к тому, чтобы он вернулся в мою камеру, и мое наказание закончилось. Я хотела доказать ему, что могу быть лучше. Что могу быть послушной и сделаю все, что он захочет.

Наконец, на седьмой день он зашел внутрь. Он сел напротив меня, будто ничего не случилось, будто у нас не было периода отсутствия связи в течение нескольких дней, и начал кормить меня. Когда мужчина коснулся моего лица, я в отчаянии прижалась к его руке. Я хотела, чтобы он был доволен мной, знал, что теперь он может мне доверять.