Любимец Богов

Неужели умудрился поджечь еще одно здание Картеля? Мелькнула мысль – теперь Барон меня будет называть не иначе, как пироманьяком. Я помчался за паладином, споткнулся о ножку кровати. Замахал руками, надеясь сохранить равновесие. Не теряя скорости, ворвался в соседнее помещение, точную копию первой спальни. Тупик! Выход из ангара был один, и его преграждал я.

Ощерившись, паладин сжал кулаки, прижал руки к груди, как боксер, и двинулся на меня. Я вспомнил дрожащую Энжел, прижимающуюся к моей груди, ее влажную солоноватую кожу у глаз. Мелькнувшую девичью непорочную грудь, голые коленки, что она прижимала к себя, стремясь скрыть наготу.

Ярость поднялась из низа живота, захватило сердце, что учащенно забилось. В ладони сформировалось заклинание природы.

-Опять магия? А сталью ты не можешь? – завопил паладин, держась от меня шагах в пяти. Я взглянул ему в глаза, почувствовал страх, что исходил от мужчины.

- Честный бой? – спросил я и метнул в голую грудь паладина, на которой все еще не выросли опаленные ночью волосы, подряд три заклинания природы. Сгустки магии природы оглушили насильника, он упал назад, на задницу, закашлялся. Кинжал отлетел в сторону, залетел под кровать. Паладин харкнул кровью. Я выпустил шар хаоса. Огонь ударил поверженному паладину в лоб, сжег кожу и шевелюру на половине черепа. Из глазниц желтой жижей вытекло лопнувшее от жары око. Паладин завизжал, пронзительно, так, что по коже у меня выступили мурашки. Я активировал еще одно заклинание, придержал шар в руке.

Подошел к насильнику ближе, остановился перед ним. Мужчина лежал на боку, корчился, извивался, словно червь, которому лопатой отрубили половину тела. Индикатор его жизни мигал, оставалось не больше одного процента. Паладин агонизировал.

Перед глазами встала картина, смердящее воспоминание – как насильник держит молодую голую девчушку за бедра. Энжел только исполнилось семнадцать, Грегор перетянул ее в вирт пару лет назад, прямиком со школьной скамьи. Невинное дитя упиралось ладонями в дощатую стену, чувствуя, как жадные руки паладина шарят по ее еще не до конца оформившемуся телу, не знавшему мужской ласки.

Я воочию увидел насильника, что еще несколько минут назад стоял в залитом солнцем дворе и демонстрировал друзьям, как бы он разобрался с девчушкой, что оказалась не в том месте и не в то время. Шар увеличился в размерах, я размахнулся и швырнул его наземь. Огонь ударился в землю в сантиметрах от головы паладина.

- Пошалуста… - произнес насильник. Половина челюсти была сожжена, вместо букв изо рта мужчины вырывалось лишь шипение. Язык превратился в слизкий обрубок с воспаленными волдырями.

Убить, убить эту тварь. Уничтожить это существо, которое по ошибке назвали человеком и выпустили в мир. Паладин корчился, рыдал, молил о пощаде. Я опустил руки.

Сзади послышался тяжелый топот, в ангар ворвался Шекли с окровавленным мечом наперевес.

- Ты что здесь возишься?! Стража на подходе! Заканчивай, уходим! – рявкнул воин, подбегая ко мне.

- Я не могу! Черт, Шекли, не могу! – крикнул я, давясь слезами.

- Какого хрена?! Ришелье же сказал – в минус! Добивай козла! – заорал Шекли.

- Не могу!

- Чистоплюй! – рявкнул воин и занес меч. Клинок ринулся вниз, с хрустом вонзился в шею насильника, прошивая ему кадык. Паладин задергался, агонизируя. Шекли вынул меч, тугой струей брызнула кровь. Несколько капель попало на меня. Я отскочил, держась за живот. Казалось, что желудок бросило вверх, меня передернуло.

- Валим отсюда! – заорал Шекли и схватил меня за шкирку. Поднял, на адреналине, словно пушинку, поставил на ноги, толкнул в сторону выхода. Меня вывернуло. Когда я последний раз ел? Кусок хлеба утром в баре? Желтая слизь рванула изо рта, приземлилась на шею уже мертвого паладина, смешиваясь с кровью.

- Заблевал козла. Хоть что-то, - хохотнул Шекли. – Все, валим, они наверняка успели вызвать подмогу.

Шекли развернулся и побежал прочь из ангара. Шатаясь, держась за живот, я последовал его примеру. Уже на пороге, обернувшись, я взглянул на убитого паладина – тот лежал на спине, глаза с удивлением смотрели в потолок.

Глава 34.

- Куда ты смотрел? Где твои информаторы? Почему нас подставляют, а я ничего об этом не знаю? – кричал Дон, разнося остатки бара. Грегор, до этого пытавшийся хотя бы собрать мусор, с жалостью смотрел на бутылки, разбросанные взбешенным главой альянса. Рыжие волосы Дона, казалось, горели еще сильнее, в глазах сверкала ненависть.

- Никто не знал о том, что это его сын! – рявкнул Ришелье! Дон подошел к своей «правой руки», замахнулся. Если бы злость во взгляде могла сжечь, то сейчас мы бы наблюдали лишь две кучки пепла. Первым сдался Ришелье.

- Виноват. Проглядел. Давай думать, как исправить, - сказал «серый кардинал» и поправил растрепавшиеся курчавые волосы. Ришелье казался еще бледнее, чем пару часов назад. Мы ворвались в бар, когда скандал уже бушевал.

- Наломали вы дров, парни, надо же, как вышло, - сказал Дон на тон ниже, увидев, что мы уже в баре. – Грегор, налей нам, что ли, если там хоть что-то осталось.