Любимая учительница

— Ну наконец-то! Сколько тебя ждать?

— Ничего, мужчинам полезно ожидание, — повторила я мудрость Маргариты Васильевны.

— Чего? Воздержание? Нихера не полезно! — Глеб тут же начал доказывать это, забираясь наглыми пальцами под юбку прямо на улице. Я, взвизгнув, шлепнула по рукам, залезла в джип, Давид, повернувшись, сграбастал железной лапой за талию и жадно, сладко поцеловал.

— Чего так долго? Говорила, на два часа… — проворчал, выворачивая руль.

— Да я заболталась…

— Заболталась она… Слышь, Дав! — Глеб повернулся ко мне с переднего сиденья, уставился возмущенно, — мы тут, понимаешь ли, с самого утра места себе не находим, баба наша срулила хер знает куда, ни свет ни заря, на два часа, типа, а самой полдня нет! И это в выходной день, между прочим!

— Да я же предупреждала! И вообще! Могу я отдохнуть немного, пообщаться хоть с кем-то, кроме вас?

— Ты слышал, как заговорила? Дав? Вот знал я, что не надо ее отпускать. Волю почуяла! В себя поверила!

Давид молча крутнул рулем, сворачивая на небольшую дорожку, ведущую в глубь лесочка.

— Эй, нам же не туда, зачем? — взволновалась я.

— Мозги вправлять будем. — Веско обронил Давид, а Глеб кивнул согласно.

— Дааа… Поучишь нас, любимая учительница, как надо воздерживаться… Правильно.

— А давайте дома, а? — просительно протянула я, ощущая, как, в противовес словам, полыхнуло жаром в низу живота. От предвкушения.

— Нет, до дома не дотянем.

Я хотела еще что-то сказать, но Давид встретил мой взгляд таким чернущим адом зрачков, что стало жарко. Очень жарко. А Глеб, повернувшись, провел ладонью по моей ноге, сжал.

— Не дотянем, малыш. Никак.

И я поняла, что да. Никак.

Да и не надо дотягивать.

Надо брать все, что возможно. Все, что тебе хочется.

Чтоб не пожалеть потом об упущенных возможностях.

Конец‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍