Любимая игрушка судьбы

Эртхиа радовался пониманию. Скромность угощения также предписывалась ритуалом: съев по куску мяса, они с хозяином установили вполне определенные отношения. Эртхиа заметил себе, что необходимо как можно скорее выяснить, какие обязательства это накладывает на него.

Ноджем-та поднялась с кошмы, унесла блюдо и не вернулась. Женщины народа удо были хозяйками в своих юртах и стойбищах. Их голос был решающим во всех делах, кроме военных. Если бы Эртхиа знал об этом, он сразу понял бы, о чем пойдет речь. Но по тому, как переглянулись его жена и Ханис, он и так сообразил, что начинается серьезный разговор.

Приглашение от вождя Джуэра застигло их врасплох. Ханнар считала, что все и так решено, Ханис полагал необходимым все внимательно обдумать, прежде чем заключать договор с Девятью племенами, а Эртхиа и вовсе ни о чем не беспокоился. Ведь не ему же, беглому царевичу из земли, враждебной как удо, так и Аттану, принимать решения и давать советы здешним правителям.

Атхафанама и вовсе не собиралась размышлять о делах государства и правления.

И сейчас она сидела как кукла и больше всего хотела бы выйти вслед за Ноджем-та. Она бы, пожалуй, так и сделала, если бы не присутствие соперницы, которой царевна не хотела уступать ни в чем.

Вождь Джуэр заговорил не сразу, долгим молчанием подчеркивая значимость речи, и говорил неторопливо, степенно.

— Я рад тому, что твой брат вернулся, Ахана-та. Царь Аттана — почетный и желанный гость в моей юрте.

Ханис с достоинством поклонился и вежливо ответил вождю на его языке.

Ханнар тихо переводила хайардам слова вождя и ответ Ханиса. Так они и беседовали. Дети Солнца свободно владели языками всех окрестных народов. Разве богу нужны переводчики?

— Ахана-та, говорила ли ты царю о нашем договоре?

— Да, Джуэр-ото.

— Согласился ли царь принять все условия, о которых мы договаривались?

— Да, я согласен. Степи на границах Аттана — ваши. Когда это будет возможно, мы уточним список земель, которые займут Девять племен. Степи к западу более влажны, их не касается дыхание пустыни. Возможно, народ удо предпочтет поселиться там. Но необходимые земледельческие угодья должны быть сохранены. Мы не можем притеснять собственный народ, ведь не в гости вас зовем, а жить с нами. Чтобы не было раздора, нужно соблюсти общую пользу, без необходимости не стесняя друг друга. Поэтому будет правильнее отложить решение до того дня, когда мы с тобой, вождь, рука об руку объедем земли Аттана и выберем то, что устроит нас обоих. В этом я даю тебе свое слово.

— Мое слово я тебе уже дала, вождь, — напомнила Ханнар.

Джуэр улыбнулся, сощурив глаза.

— Этого мало. У нас, удо, дочь вождя может стать главой племени, если у нее нет ни братьев, ни дядьев. Но у обоих детей Солнца равные права на трон. И я что-то не слышал, чтобы в одном племени было четыре вождя и в одной стране — четыре государя. Кто же из вас будет править? Царь Ханис с царицей Атхафанамой? Или царица Ахана с царем Эртхиа?

Ханнар метнула один холодный взгляд на Ханиса. Тот досадливо двинул бровью: сам знаю, мол, сколько путаницы нас ждет теперь. Но вождю ответил спокойно:

— Если тебе важно, чтобы слово, данное твоему народу, было соблюдено в любом случае, то какая разница тебе, как мы поделим власть между собой? Я и сестра моя Ахана дали слово. Пусть ее муж и моя жена поклянутся в том же. Кто бы из нас четверых ни сидел на священном троне — все будем связаны клятвой.

Ханнар быстро переводила это для Эртхиа и Атхафанамы.

Джуэр усмехнулся.

— То, что мы понимаем друг друга с первой встречи, радует мое сердце уже сегодня и обещает много радости в будущем. Пусть хайарды поклянутся. А я буду настолько глуп, что поверю клятве хайарда.

Ханис ответил на это долгим молчанием. Потом с мягкой грустью в голосе сказал:

— Наш хозяин не знает, что царевич Эртхиа ан-Эртхабадр — мой названый брат. Нельзя обижаться. Наш хозяин сказал это в неведении. Но как мне быть? Он ведь обидел моего анду…

Узы принятого братства были священны для удо. По понятиям самого вождя, он нанес тяжелое оскорбление царю Ханису, и это грозило расторжением договора на очень веском основании. Если бы царь на это пошел, Джуэру не в чем было бы упрекнуть его. Вождь нахмурился.

— Не приходилось мне слышать, чтобы сын Солнца братался с хайардом…

— Наш хозяин, — сурово возразила Ханнар, — может быть, и не предполагал, что царевич Эртхиа — анда царя Ханиса. Но он не мог не знать, что Эртхиа ан-Эртхабадр — муж царицы Аханы. И как мог бы забыть наш хозяин, что царевич — его гость?

Джуэр опустил голову.

— Я поверю слову твоего анды, царь Ханис. Поверю слову твоего мужа, Ахана-та. И, хоть никогда такого не бывало, чтобы моим гостем стал хайард, я поверю слову моего гостя. Но никогда, пока Солнце и Луна сменяются над степью, никто из народа удо не поверит слову хайарда. Пусть он даст свое слово.

Далеко не все Ханнар переводила для Эртхиа. Только сказала:

— Поклянись, что будешь соблюдать условия договора.

— Как? — удивился Эртхиа. — Ведь я не знаю его языка.

— Для народа удо священна клятва на любом языке.