Любила и люблю

– Отчасти, – признала она, – но не только. Наши родители были правы. Мы оказались слишком молоды для такого испытания. Все это время мы думали только о себе, и каждый стоял на своем. О том, чтобы пойти на уступки друг другу, не было и речи. Мы были эгоистами до мозга костей, вот в чем дело.

– Эгоистами? – спросил он, приподняв бровь.

Конечно, Констанс была права. Они действительно оказались не готовы к семейной жизни. Ни он, ни она не представляли, сколько денег уходит на содержание дома. Если бы они прислушались к совету родителей и поженились, закончив учебу и найдя приличную работу…

– Теперь я вполне счастлива, – сказала Констанс, отвечая на вопрос, заданный им раньше. – А ты?

Дориан никогда не задумывался об этом. Конечно, когда он узнал о ее повторном замужестве, о счастье не могло быть и речи. Он менял женщин с такой скоростью, что потерял им счет, запил и вообще творил такое, о чем теперь вспоминать не хотелось.

Но, в конце концов, он сумел взять себя в руки, решив, что Констанс не стоит таких душевных страданий, и долгое время вполне обходился без женщин.

Так счастлив ли я? – задумался Дориан.

– Я вел насыщенную творческую жизнь, – уклончиво сказал он, так и не ответив себе на этот вопрос.

– И у тебя никого нет?

– Боюсь, мое сердце навсегда отдано одной-единственной женщине.

Он действительно так и не нашел никого, кто смог бы заменить Констанс. Правда, была еще Энди, которую он бесконечно ценил, – партнер, близкий друг, человек, которому можно было излить душу…

Констанс недоверчиво приподняла бровь.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что остался холостяком по моей вине?

– Не думаю, что дело только в этом, – ответил он, осторожно подбирая слова.

– Тогда что ты имеешь в виду?

– Что на данный момент я доволен текущим положением вещей.

Сутки назад, возможно, так оно и было, но потом он встретил Констанс… А сейчас слишком много воспоминаний нахлынуло из прошлого, и в его мыслях царила полная сумятица.

– Газеты утверждают, что ты продолжаешь традиции Брайана О'Рили.

Дориан поморщился. Он слишком хорошо знал страсть газетчиков к преувеличениям.

– Не знаю, не знаю… Брайан – один из величайших архитекторов всех времен и народов, и мне выпало счастье работать с ним. А когда он умер, я решил продолжить начатое им дело.

– И теперь ты сам стал мировой знаменитостью и пользуешься всеобщим признанием. Ты должен гордиться собой, Дориан! И признайся, если бы наш брак не распался, тебе вряд ли удалось добиться всего этого.

– Значит, – удивился Дориан, – ты специально наводила обо мне справки? – Это была приятная новость.

Но Констанс отрицательно покачала головой.

– Я все это прочитала в газетах. А где ты сейчас живешь?

Он было приуныл, но тут же успокоил себя. Ведь то, что Констанс расспрашивает его, уже само по себе хороший знак. Значит, она к нему все же не совсем равнодушна.

– Преимущественно в Лондоне, в Челси, там у меня фешенебельная квартира с садом на крыше. Когда мне приходится работать в Европе, я живу во Франции; есть еще вилла в Санта-Фе…

Да, и я мечтал поплавать с тобой в хрустальной воде, посидеть вечером на берегу, глядя в усыпанное звездами небо, с горечью подумал он.

Брови ее приподнялись – изумленно и, как ему показалось, восторженно. На мгновение он испугался, что Констанс сочтет эти слова за хвастовство, но она, похоже, была искренне рада за него.

– Здорово, – улыбнулась она. – Твои дела даже лучше, чем я думала. Приятно было узнать, что власти Шеффилда заказали тебе проект галереи Джейсона.

– Да, я тоже был рад! – кивнул Дориан.

Пару лет назад вся Англия наперебой говорила о коллекции, которую Бенджамин Джейсон завещал Шеффилду. В ней оказались полотна Каналетто, Ренуара и других старых мастеров, долгое время считавшиеся утерянными. Дом коллекционера был буквально набит уникальными произведениями искусства, в том числе редкими изделиями из серебра и фарфора, но все это лежало в ящиках многие десятки лет.

– Это правда, что никто даже не подозревал о том, какие сокровища хранятся в доме Джейсона? – с любопытством спросила Констанс.

– Никто, – кивнул Дориан. – Когда-то он занимался бизнесом, но потом многие годы жил затворником. Он не был женат, более того, даже не имел своей машины. Выходя из дома, старик брал такси, но такое случалось нечасто. У него вообще не осталось никого из родственников, и выяснилось, что старика даже не на что похоронить. – Дориан помолчал. – Я рад, что власти решили почтить его память, и горжусь, что именно мне заказали проект галереи. Было так славно вернуться сюда…

Он не сказал, что согласился на это предложение прежде всего потому, что хотел встретиться с ней.

– В газетах ничего не писали о твоей личной жизни, – осторожно заметила Констанс.

– А ее и не было, – пожал плечами Дориан. – Я жил только работой. Она занимает очень много времени, потому что я вникаю во все детали и лично контролирую каждый этап строительства. Вокруг множество недобросовестных людей, и моя репутация может пострадать. Приходится постоянно все проверять… Впрочем, какое тебе дело до моих проблем…