Любящие сестры

Долли вошла в крохотную, словно стенной шкаф, каморку в углу, служившую небольшим складом. Она принесет Макинтайру коробку конфет. Что еще можно предложить не напоминающее взятку? Значит, надо выбрать упаковку. Что-нибудь такое… особенное. Ее взгляд скользил по стопкам картонных листов, из которых складывают коробки для конфет. Поблескивая золотым тиснением Жирода, они лежали в пакетах прямо на полу. На полках по стенам располагались емкости позатейливее, которые она приберегала для собственных нужд: старинные оловянные кубышки для печенья, круглые жестянки с затейливым узором в стиле арт-деко, разноцветные мексиканские коробочки, шкатулки, отделанные морскими ракушками, сундучок для драгоценностей, обшитый изнутри атласом. Глория называет эту каморку сорочьим гнездом. Начало коллекции положил сверкающий индейский ящичек, обитый кожей, в которую были вшиты крошечные зеркальца. Долли подхватила его на барахолке на Двадцать шестой улице. Ей пришла в голову мысль, украсив его золотой фольгой и наполнив шоколадными конфетами, выставить в центре витрины по умопомрачительно высокой цене. Через час он был продан.

И теперь, делая смотр своим сорочьим сокровищам, Долли ломала голову, что может впечатлить все на свете повидавшего таможенного инспектора. Наконец она нашла то, что искала. Это будет банка из-под печенья в форме яблока. Она наполнит ее ромовой карамелью и трюфелями к шампанскому. И изобразит из себя Еву-искусительницу.

Зажав свой трофей под мышкой, Долли стала спускаться вниз. Это была самая узкая лестница, по какой только может пробраться человеческое существа. Наклонив голову, чтобы не удариться лбом о площадку, она пыталась представить себе карлика, для которого строили эту лестницу, явно не рассчитывая на се рост – метр шестьдесят пять плюс десятисантиметровые каблуки.

Глория сидела внизу, склонившись над столом, и складывала коробки. Увидев Долли, выпрямилась. Ее огромные медные серьги закачались и зазвенели, словно колокольчики под ветром.

– Намереваетесь поднять скандал против таможенников?

– Лучше! – Долли приподняла в руках банку в виде яблока и коварно улыбнулась. – Я намерена предпринять личную атаку. Смерть от шоколада!

– Ну что ж, с Богом! – рассмеялась Глория.

Никогда в жизни Долли не встречала таких негритянок, как Глория. В Клемскотте они назывались цветными, и их можно было увидеть только за чисткой особняков на Шейди Хил-авеню или мойкой автомашин на Мэйне. Но Глория никогда не опускала глаз, если с ней разговаривали, и не видела никаких причин распрямлять свои волосы, которые вздымались вокруг головы причудливым черным облаком. Ее одежда имела тот же непредсказуемый стиль – то сшитое из пестрых шарфов платье, то мужской свитер с высоким воротником и мини-юбка с лосинами. Сегодня на ней был пушистый розовый свитер, черные тореадорские слаксы и балетные тапочки. Она была еще одной броской деталью в экзотике магазина «От Жирода». И, конечно, было бы совсем хорошо, если бы Глория не болтала так много по телефону. Но ведь у нее столько ухажеров, сколько мужей у Мэрилин Монро.

Заканчивая наполнять конфетницу в виде яблока, Долли взглянула в окно и заметила Фелипе, который нелегально поставил машину на автобусной остановке у противоположной стороны улицы. Схватив фирменную сумку, накинула пальто, из кармана которого свисал шарф от Кашарель (этот шарф, шелковая копия витража в окне церкви Сен-Шапель, был подарком Анри в память их последней встречи). Затем пронеслась через улицу, почти не глядя по сторонам, и проскочила к машине перед самым носом вылетевшего из ниоткуда такси.

– Как можно быть такой неосторожной! В один прекрасный день вы останетесь без головы! – заворчал испуганный гватемалец, когда она уселась на заднем сиденье. Долли взглянула в зеркальце над рулем, где отражалась его широкая физиономия с забавным плоским носом, к тому же сморщившимся от укоризны, и пожала плечами. Анри тоже недоволен ее рискованными передвижениями через улицы. Но иначе в этом городе вообще никуда не успеешь.

Ее мысли вновь вернулись к Энни и Лорел… ведь они где-то неподалеку от нее. Есть ли у них деньги? Где они спят? Не ходят ли голодными? За долгие годы они стали частью ее жизни. Хотя ей приходилось довольствоваться пустяками – некачественными фотографиями Нэда Оливера и его благожелательными, но схематичными описаниями.

Господи, что они только не пережили в последнее время! Бесконтрольное пьянство Ив, усиливающееся год от года, все более короткие передышки между запоями. Никаких денежных поступлений, необходимость проживать то, что есть, – пока совсем ничего не осталось.

Долли страстно желала помочь сестре. Не было ни одного дня в ее жизни, чтобы она не сожалела о том роковом письме. Но всякий раз, как она звонила, какая-то горничная-испанка брала трубку и говорила: «Миссы Дерфилд нету дома». Сама Ив ни разу не пыталась позвонить сестре. В Бэррвуде было то же самое – требование Ив оставалось непреклонным: никаких визитеров.