Любящие сестры

«Которые будут управляться опекунами, назначаемыми Анри и моей дочерью Франсиной Жирод-Батист. В случае смерти Франсины или Анри, вышеупомянутые акции перейдут к оставшемуся в живых супругу и опека будет аннулирована. Однако если по какой-либо причине Анри с Франсиной разведутся, то вышеупомянутые акции отойдут целиком к Франсине».

Анри чувствовал себя так, как будто на голову ему свалился кирпич. Правильно ли он понял? Он заставил себя посмотреть на Франсину и, увидев самодовольное выражение ее лица, понял, что все это было именно так. Они все это сделали вдвоем, планируя все это шаг за шагом. Как цепью, он привязал его к Франсине до конца жизни. Ради соблюдения церковных канонов и приличия.

Как позволил он себя так обмануть? Он должен был заставить старого мошенника передать ему акции до смерти. Жирод любил его и доверял ему больше, чем кому-либо. Августин не был актером. Не может быть, чтобы он притворялся, но кровные узы были для него важнее.

Боже Праведный! Он должен был предвидеть это!

У Анри заболела голова, все внутри сжалось от гнева, и он с трудом сдержался, чтобы не вскочить на ноги и не закричать, что он не согласен с этим, что это вероломство. Ему хотелось задушить Франсину, сжать изо всех сил руками ее костлявую шею.

«Я обжалую это завещание, – подумал он. – Я найду адвоката, энергичного адвоката, а не такого, как этот выживший из ума старик. Он подаст в суд. Покажет оригинал завещания, чтобы доказать, что Жирод в глубокой старости был обманут и его заставила так поступить его мерзкая дочь».

Но в этот момент Габи взяла его за руку, и он почувствовал, как злость уменьшилась, а затем и совсем исчезла, как мгновенно прекратившийся сильный порыв ветра. Нет, он не смог бы и не собирался подвергать своих детей и внуков такому унижению. Тихо развестись – это одно, а судебное разбирательство, шумное дело, скандал, как у безграмотных крестьян на рынке, – это другое. При одной мысли об этом, он испытывал отвращение. И даже если бы он начал такой процесс, то существовала возможность проигрыша.

– Это все, – закончил Амаду и посмотрел поверх очков, как персонаж с шаржа Домье. – Если у вас… Кхх… есть какие-нибудь вопросы… то, пожалуйста, задавайте.

Анри встал и подошел к большому каучуковому дереву, стоящему около окна. Он потрогал пальцем огромный лист и спросил:

– Скажите мне… какое удобрение вы используете, чтобы у него была такая хорошая зелень? Некоторые говорят, что лучше всего конский навоз, а другие утверждают, что лучше гуано… или просто птичье дерьмо. – Он взглянул на Франсину и увидел, как глаза ее злобно сузились и улыбка исчезла с лица. – Что вы предпочитаете использовать, мистер Амаду?

Старый адвокат покраснел и пролепетал:

– Я никогда об этом не думал… Домашние растения – это не мое… Кх-кх, – он кашлянул несколько раз. – Честно говоря, я считаю, вам надо было бы спросить об этом своего тестя.

– Конечно, – ответил Анри и кивнул. – Я уверен, что Августин сможет выращивать растения в раю.

У Франсины покраснела шея, а затем и уши. Она бросила на него уничтожающий взгляд. Его стрела попала в цель, но Анри не испытывал никакого удовлетворения. Он все еще не мог прийти в себя от шока. Сердце его бешено колотилось. Ему хотелось побыть одному и прилечь.

– Извините меня, месье, – сказал Анри, – но у меня очень срочное дело. – Он повернулся к сыну: – Жан-Поль, ты не мог бы подвезти меня до Сорбонны?

Жан-Поль кинул на него испуганный взгляд и быстро опустил глаза.

– Папа, я… я, я еду в другую сторону, – заикаясь, произнес он.

«Нет сомнения, это еще одно предательство», – подумал он грустно. Но только кивнул и сказал:

– Не волнуйся, я могу доехать на такси.

Габи встала. Она явно была расстроена и казалась более неопрятной, чем раньше. Некоторые пряди ее заколотых вверх шпильками волос выбились и свисали вниз, а на плече ее нелепого коричневого костюма он заметил пятно, которого раньше не видел. Оно было похоже на следы слюны ребенка. Он видел, что Франсина посмотрела на Габи явно неодобрительно.

– Я подвезу тебя, папа, – робко предложила она. – Я еду в ту же сторону… я обещала Марии купить ей пару бальных туфель. Я тебе говорила, что в балетной школе они собираются ставить «Жизель»? Вернее, отрывки из «Жизель». – Уже на улице, когда они влезали в ее крошечный «ситроен», она спросила: – Твое свидание продлится долго? Я думала, может быть… если у тебя есть время, то потом мы могли бы выпить кофе и что-нибудь съесть. Я успею все сделать за полчаса. А нянька будет заниматься ребенком до двух. – Прежде чем она успела опустить глаза, стараясь найти ключи в кошельке, он заметил блеск слез у нее на глазах.

– Не надо успокаивать меня, – сказал он мягко.

– Папа! – И Габи зарыдала, закрыв лицо руками. – Это ужасно. Я знаю, что ты хотел… ведь это несправедливо. Мама ведь ничего не понимает в делах компании. Ей это нужно только для того, чтобы разозлить тебя. – Она обняла Анри и уткнулась ему в плечо. – Что ты собираешься делать?