Любящая

Она повернулась к нему, и даже в темноте лимузина Айво увидел, что она улыбается.

— С тобой, — прошептала Беттина, похлопала по его ладони и опять отвернулась.

Странное ощущение пронзило Айво. Он не знал, от волнения это или от страха. Но уж точно, не от сожаления или жалости. Айво корил себя. Ему бы посочувствовать ей, обеспокоиться, озаботиться, а не замирать от возбуждения, которое вдруг завладело им. Ведь это безумие. Даже хуже — стыд. Он старался побороть свое чувство, с улыбкой и очень бережно поглаживая ее по руке в белой перчатке. Когда он обратился к ней, в глазах появилось озорство:

— Тебе пристало заигрывать с мальчиками твоего возраста.

— Я обязательно это учту.

И они на некоторое время замолчали. Когда машина подъехала ко входу в «Метрополитен-Опера», Беттина, чуть улыбнувшись, сказала:

— Знаешь, Айво, ведь это будет первая за многие годы опера, которую я прослушаю от начала и до конца.

— Ты серьезно? — удивился Айво.

Она кивнула и принялась разглаживать морщинки на перчатках.

— Обычно я то и дело отлучалась в банкетный зал, чтобы все приготовить для папы и его спутников. Ему присылали уйму записок. Еще мне приходилось созваниваться с рестораном, чтобы заказать ужин. Как правило, на все это уходила вторая половина первого акта. Во время второго акта он вспоминал о том, что забыл поручить мне во время первого, и мне приходилось звонить еще в тысячу разных мест. А конца третьего акта мы не дожидались, потому что он не хотел попадаться на глаза толпе.

Айво посмотрел на нее с недоумением.

— Зачем ты все это делала? — спросил он, а про себя подумал: «Неужели она его так любила?»

— Я делала это, потому что в этом заключалась моя жизнь. И не потому, что я была у него в услужении, как может тебе показаться. Это было ни на что не похоже — увлекательно и великолепно, и, — тут она смутилась, — мне казалось, что я тоже что-то из себя представляю, что без меня он не может обойтись.

Беттина замолчала. Она старалась не смотреть на Айво, который мягко говорил ей:

— Все это так, и ты знаешь, что без тебя он действительно, не мог обходиться. Во всяком случае, без тебя ему было бы не так удобно, беззаботно и счастливо. Однако ни один из смертных не заслуживает, чтобы с ним так носились, тем более жертвуя собой.

Изумрудные глаза метнули огонь.

— Я не жертвовала собой.

Затем она потянулась к дверной ручке и проворчала:

— Ты ничего не понимаешь.

Но Айво все понимал. Он понимал даже то, о чем они не решались заговорить. Он понимал больше, чем хотелось Беттине; он знал все об ее одиночестве и душевных страданиях, которые вольно или невольно доставлял ей Джастин. Жизнь с ним состояла не только из роскоши и блеска арабских сказок. Беттина хлебнула и горя, и одиночества.

— Позволь помочь тебе, — Айво хотел предупредительно открыть дверцу, но Беттина обернулась к нему с затаенным негодованием в глазах, готовая оттолкнуть его руку, отказаться от помощи и выйти из машины самостоятельно. Этим она нарочито подчеркивала свою обиду. Айво с трудом удерживался от улыбки, но все-таки ему это не удалось, и тогда он засмеялся, поправил ей каштановые кудри, выбившиеся из-под капюшона, и сказал: — Вы забыли поднять фиксатор, мисс Независимость. Или предпочитаете выбить стекло каблуком и вылезти через окно?

Беттина отомкнула дверцу, хотела было сердито посмотреть на Айво, но ничего не получилось: негодование вдруг прошло. Она рассмеялась, выпорхнула из машины — к этому моменту водитель уже почтительно держал дверцу распахнутой — и поглубже надвинула капюшон, спасаясь от порывистого ветра.

Айво отворил дверь своей ложи и пропустил Беттину внутрь. Ей сразу вспомнились вечера, проведенные здесь с отцом, но она решительно прогнала воспоминания и заглянула в синие глаза Айво. Он был оживленный, веселый, элегантный, и как хорошо было смотреть ему в глаза! Беттина нежно провела ладонью по его щеке и сказала:

— Я очень рада, что пришла сюда с тобой, Айво.

Он на мгновение застыл, испытав радостное волнение, и с улыбкой сказал:

— Я тоже, дружок.

Потом он помог ей снять пальто, причем проделал это с театральной галантностью, и настал черед Беттины улыбаться. Она до сих пор помнила, как он впервые ухаживал за ней. Это было здесь же, в «Метрополитен-Опера», лет десять тому назад. Она пришла в театр с отцом. На ней было бордовое пальто с маленьким бархатным воротничком, шляпка в тон, белые перчатки и белые туфельки. Давали «Кавалера роз», и она неприятно удивилась, увидев, как женщина переодевается мужчиной. Айво все ей объяснил, но она все равно смотрела на происходящее с недоверием. При воспоминании об этом Беттина засмеялась, выскользнув из темно-синего бархатного пальто, и вновь посмотрела Айво прямо в глаза.

— Могу я спросить, над чем ты смеешься? — он и сам был готов засмеяться.

— Я вспомнила, как была здесь с тобой в первый раз. Помнишь женщину, которая «притворялась мужчиной»?