Люби меня

Сжимаю ее сильнее. Прикладываюсь лбом ко лбу. И с шумом признаю:

– Ты подарила мне новую лучшую ночь. Я ее никогда не забуду.

Соня вздыхает. И стреляет в меня сияющими глазками.

– Никогда-никогда? – уточняет игриво. – Будешь помнить в самой глубокой старости?

– Буду. Но я надеюсь, что ты, – акцентирую на этом, казалось бы, простом местоимении, – будешь мне до самой глубокой старости напоминать.

Мое заявление лишает ее слов. А это, стоит заметить, случается крайне редко.

– Что скажешь? – подталкиваю я. – Будешь ведь?

Подбирая трясущиеся губы, часто кивает.

– Буду, – и голосом дрожь выдает.

Я вздыхаю и сгребаю ее еще ближе. Прижимаю головой к груди, где все еще сходит с ума мое сердце.

– Я люблю тебя, Соня-лав.

– А я тебя… Очень-очень.

44

Ты только мой.

© Соня Богданова

Я счастлива.

Я проживаю лучшие минуты, часы, дни и месяцы своей жизни. Я настолько поглощена своей любовью, что забываю, как это – быть одинокой. Я вся в Саше, а он – во мне.

Мы понимаем друг друга с полуслова. Мы читаем друг друга по глазам. Мы друг друга боготворим.

Лиза с Чарушиным после той ночевки на даче все же начинают контактировать и довольно быстро мирятся. Теперь, когда они снова вместе, и сестра переезжает к Артему жить, я без угрызений совести провожу каждую свободную секунду со своим Сашкой.

Он не оставляет мне иного выбора.

Даже если я говорю, что у меня накопились долги по учебе, Георгиев везет меня к себе на квартиру и дает пространство там. Сам же много времени убивает на баскетбольных тренировках и в тренажерке. Частенько встречается с четверкой своих друзей. Иногда слышу, что они решают вместе какие-то общие дела и проблемы, которые у кого-то из них возникают. К этим парням Саша всегда срывается по первому зову. Они ему как братья. Тут вопросов нет. Я восхищаюсь их дружбой. И немножко ей завидую, ведь мне самой ни одной близкой подругой обзавестись так и не удалось.

– Люди такие продажные… Обманывают, лицемерят, предают… – говорю Сане в один из вечеров.

Днем объявлялась Надя. Жаловалась на жизнь, плакала и просила денег в долг. Я хоть давно вычеркнула ее из своей жизни, отказать не смогла. Благодаря Георгиеву у меня на счету была такая сумма, что и за год не потратить. Без сожаления перевела Наде четвертую часть. А пару часов спустя от девчонок узнала, что она приходила к ним и хаяла меня, называя принцессой-путаной.

– Тебя кто-то обидел? – напрягся Сашка в момент.

Улыбаюсь, чтобы скрыть, как сильно расстроена.

Во-первых, стыдно за свою доверчивость. А во-вторых… Знаю, что он это так не оставит. Пойдет к Наде и, в лучшем случае, язык ей вырвет.

Ни себе, ни ему проблем не хочу.

– Да нет… Книгу грустную читала. Мерзкую. Под впечатлением сейчас. Кажется, что и в реале так: никому нельзя верить.

– Так и есть, – подтверждает Саша неожиданно серьезно. – Увы.

Я не знаю, что на это ответить. Но он вроде как и не ждет реакции. Обнимая, будто на узлы свои руки за моей спиной завязывает.

Деньги, Надя, сплетни, оскорбления… Это все же ерунда.

Конкретно я огорчаюсь лишь тогда, когда Саша надевает чертов смокинг и отправляется на очередное светское сборище своей мамы.

Если бы он хотя бы объяснил, почему больше не берет меня с собой… Я ведь не знаю, что думать.

Ни разу меня не позвал.

Я, безусловно, не набиваюсь. Не спрашиваю, что изменилось.

Однако пока жду Саню дома, мысли в голове роятся не особо радужные. Знаю, что Георгиевым я не по нраву. Но по большей части мне плевать на это. А по меньшей… Какой-то червячок все же точит душу. Дать объяснения своей тревоге я не могу, а потому проще всего не заострять на ней внимания.

И даже к тому, что Саша притормозил с подачей заявления на регистрацию брака, отношусь с пониманием.

Видела, как сильно он переживал, когда у Людмилы Владимировны случился микроинсульт. На нем не то что лица не было… За те три недели, что она провела в больнице, Саша осунулся. Мне за него так больно было, что ни о каких своих обидах я думать просто не могла. В эти дни он нуждался во мне сильнее обычного. И далеко не всегда у нас доходило до секса. Чаще всего мы просто лежали на кровати в обнимку.

Сашка… Он так прижимал, будто и меня потерять боялся.

Я гладила его, целовала и без остановок признавалась в любви.

Значительно легче стало, когда Людмилу Владимировну выписали. Саша повеселел, вернулся в свою лучшую физическую форму и возобновил поражающую меня сексуальную активность.

Если провести учет часов, мы занимаемся любовью в разы больше, чем спим.

Я никогда ему не отказываю. Даже когда физически тяжело выдерживать этот напор, подчиняюсь. Всегда завожусь в процессе. Хочу дать ему все по максимуму. Стесняюсь, конечно, немало. Но преодолеваю внутреннее сопротивление и открываюсь всему, что он предлагает. Отзываюсь на ласки. И сама дарю ему не меньше. С чтением любовных романов я приобрела ценный опыт, которого у меня не было в реале. Его я и использую, чтобы понимать Саню и доставлять ему удовольствие.

И он со мной счастлив.