Люби как в 20!

Я быстро отскочила за спину Данилы, а он сунул мне стаканы и закрыл собой, защищая. Запахло мятой и цитрусом – один коктейль был оранжевый, с ломтиком апельсина, другой – прозрачный, с лаймом и мятой.

– Слышь, боксер, чё так плохо за своей девушкой следишь? – Парень наступал на Данилу, явно нарываясь на драку. – Или правильней сказать – за женщиной?

Я похолодела, а он продолжил:

– А то она мне тут заливала, что ей…

Договорить он не успел. Я выскочила из-за спины Данилы и выплеснула наглецу в лицо оба коктейля одновременно. Парень заверещал, вытирая глаза. Ломтик апельсина застрял у него в волосах, листок мяты прилип к щеке. А я схватила Данилу за руку и потянула в толпу – подальше от намечающейся из-за меня драки.

Мы выскочили из зала и обернулись, погони не было.

– Классно ты его умыла, – фыркнул Данила. – Жалко только, коктейли так и не попробовали.

– Извини, – я нервно хихикнула. – Наверное, вкусные были.

Мне коктейлей было не жалко нисколько. Главное, что этот пьяный идиот заткнулся и не заявил Даниле, что мне тридцатник!

– Ни на минуту тебя оставить нельзя, – проворчал Данила.

– Да она сама виновата! – раздался злой голос Майи.

Я обернулась и увидела, что девушка вышла следом за нами в фойе. Только ее не хватало!

– Ты ушел, а она перед ним как стала задницей вертеть! – воскликнула Майя.

– Что ты врешь? – ахнула я.

– Ты не видел, а она об него так и терлась! – продолжала нападать на меня девушка.

– Я просто танцевала! – принялась оправдываться я.

– Как шлюха! – выкрикнула Майя.

От такого несправедливого обвинения я остолбенела. А Данила, смерив меня мрачным взглядом, бросил Майе:

– Рот закрой! Она моя девушка. – А затем взял меня за руку: – Алина, мы уходим.

Данила потянул меня в гардероб, и я последовала за ним. Спину мне жег злой взгляд Майи. Как можно быть такой жестокой и лживой? Она же еще совсем девчонка…

Данила молча забрал наши куртки из гардероба, помог мне одеться. Мы вышли на улицу, где у крыльца курила молодежь. Так же молча мы миновали их, и только когда их голоса и обрывки музыки окончательно стихли в ночном воздухе, я всхлипнула – от несправедливости, злых слов Майи, холодного молчания Данилы. Неужели он поверил этой малявке?

– Ты чего, Аль? – Данила остановился и заглянул мне в лицо.

– Обидно, – всхлипнула я, с трудом сдерживая слезы. Я гордилась своей выдержкой, но сейчас она мне отказала. – Майя все наврала. Ничего я к нему не прижималась! Я просто танцевала, а этот пьяный дурак стал меня лапать.

Слезы все-таки хлынули из глаз. Ну и пусть!

– Знаю, – Данила обнял меня за талию. – Не плачь.

Я уперла кулачки ему в грудь.

– Ты мне веришь?

– Ну конечно верю, солнце! – Данила чмокнул меня в соленые от слез губы, а затем коснулся щеки, стирая дорожку слез.

– Тогда почему мы ушли?

– Мне показалось, там стало слишком душно.

Я поняла, что он намекает на Майю, которая следила за нами как Цербер и не упустила случая рассорить.

– Майя в тебя влюблена, – заметила я.

– Знаю, – равнодушно сказал он. – Мне плевать.

На миг меня покоробило, как грубо он отреагировал на чувства влюбленной девушки. Но потом я вспомнила, как Майя нападала на меня и назвала шлюхой, и простила Даниле его слова. Должно быть, она уже давно достает его своей влюбленностью.

– Кажется, я тоже в тебя влюблена, – вырвалось у меня прежде, чем я успела прикусить язык.

Сказала и замерла, глядя в лицо Данилы – в призрачном свете фонаря он казался незнакомым и гораздо взрослей своих лет.

– Только кажется? – насмешливо протянул он.

Проезжающая машина озарила его вспышкой фар, и я увидела его широкую мальчишескую улыбку, от которой стало теплей на сердце.

– Я люблю тебя, Данила, – сорвалось с моих губ признание.

Я застыла, с трепетом ожидая его ответа. Сердце забилось быстро-быстро. Как будто мне двадцать, и я впервые призналась в любви парню.

– Думал, ты никогда этого не скажешь, – Данила притянул меня к себе и прижался лбом к моему лбу: – Я тоже люблю тебя, солнце.

Его губы мягко коснулись моих, и я почувствовала, что нас окутывает магией. Для любви нет возраста. Любовь стирает все границы. И сейчас нам обоим было двадцать лет, мы были счастливы и влюблены.

Метро уже не работало, такси было готово приехать только через полчаса.

– За полчаса мы и сами дойдем. Ты не против прогуляться? – предложил Данила.

Я была готова гулять с ним ночи напролет, поэтому вложила руку в его, и мы отправились домой. Заканчивался последний день марта, на обочинах еще лежал снег, но в воздухе уже чувствовалась весна.

– Сестра тебя не потеряла? – спросил Данила, когда мы уже подходили к дому.

Я вздрогнула, лихорадочно вспоминая, что врала ему в последний раз.

– Нет, она уехала к подруге на дачу с ночевкой, – пробормотала я, глядя себе под ноги, – и не знает, что я пошла в клуб.

Из-за того, что я опустила голову, чтобы не врать Даниле в глаза, слишком поздно заметила, что дорогу нам преградили три парня.

Данила при виде них напрягся и стиснул мою руку, с досадой пробормотав:

– Гопники.