Люби и властвуй

– На посошок, и по домам! - мягко сказал Эгин, чтобы как-то разрядить обстановку.

«На посошок… на посошок», - эхом повторили остальные, ухватившись за кувшины, словно за спасительные соломинки.

И в самом деле, когда начинают вслух говориться такие вещи, о каких только что откровенничал Ила-наф, весельчак, балагур и жизнелюб, это первый признак того, что чашка аютского на посошок будет очень и очень к месту.

– Понимаешь, Эгин, Свод Равновесия простоит долго. Но мы все - покойники, - Онни, похоже, передался нервический пессимизм Иланафа. - Я тебе объясню, если хочешь…

– Хочу, - охотно откликнулся Эгин. Не идти же в самом деле в тишине.

– Вспомни, как наставлял нас Занно, когда учил фехтовать. Ты только вспомни! Он говорил так: чтобы победить, нужно навсегда расстаться с желанием победить. И не только с ним, а еще с желанием пощеголять перед противником техническими трюками и показать ему все, что знаешь. А еще нужно отказаться от мысли держать врага в страхе… А еще…

– Помню-помню, - улыбнулся Эгин. Он знал эти наставления так же хорошо, как то, что он - чиновник Иноземного Дома Атен оке Гонаут. - А еще, и это самое главное, нужно избавиться от желания побороть те недостатки, которые ты только что перечислял, Онни.

– Все верно, Эгин, - покачал головой Онни, опираясь о руку Эгина.

Похоже, его ноги работали гораздо хуже, чем язык.

– И что с того?

– Да вот что: если ты не выполняешь этих требований, когда фехтуешь, то тебя убивают. Рано или поздно. Мы все - и ты, и я, и Иланаф - вроде бы научились оставаться целыми в поединках. Это хорошо.

Плохо другое. То, чему учил нас Занно, верно не только по отношению к искусству владения мечом. Оно верно всегда. Плохо то, что в жизни мы совсем не такие. Когда мы возвращаем мечи ножнам, начинаем совсем другую жизнь. Мы снова наполняемся желанием победить и прочими пороками, от каких Занно отвадить нас так и не сумел…

– Может, ты и прав, Онни, - примиряюще откликнулся Эгин. - Но это вовсе не значит, что все мы покойники. По крайней мере, покойники раньше отведенного срока.

– Значит, значит, - сказал Онни с недоброй усмешкой. - То, что мы четверо собираемся вот так у Иланафа уже четвертый год, - это, в общем-то, чудо. Я чувствую - будет что-то неладное. Уж больно все идет гладко… Кто знает, соберемся ли мы еще хоть раз? Разве ты не чувствуешь чего-то похожего?

Эгин отрицательно замотал головой. Конечно, последние дни выдались тяжелыми, муторными, суматошными, но он ничего такого не чувствует! Нет! «Наверное, во мне говорит сейчас детское желание противоречить и спорить с тем, с чем уже давно согласился». Но он прогнал эту мысль прочь. Прогнал взашей.

Эгин никогда не замечал за Онни тяги к сентиментальности и рассуждениям о бренности мира. Тем страннее было идти вот так по Серому Кольцу Пинна-рина и вести беседы, которые офицерам Свода Равновесия вести не пристало.

«Философия не к лицу вам, мальчики», - говаривал, по другому, правда, поводу, Норо оке Шин. И даже нарушая этот шутейно-серьезный завет, Эгин и Онни чувствовали некую неловкость, неуместность того, что происходит.

Быть может, поэтому оставшуюся часть пути Онни и Эгин проделали в тягостном молчании, пока наконец-то не показался спасительный перекресток. Эги - ну, который жил на Желтом Кольце, - направо. Онни, который жил у Южных ворот, - налево.

– Увидимся! - сказал на прощание Онни.

– Увидимся, - повторил Эгин. - Я очень надеюсь, что ты ошибаешься, дружок. Очень надеюсь.

Но Онни уже не слышал его последних слов. Решительным, но очень нетвердым шагом молодого подвыпившего офицера он удалялся в ночь, до отказа набитую трелями цикад и смрадом преющих лошадиных куч.

Глава пятая ВНУТРЕННЯЯ СЕКИРА

«Нужно было проводить Онни до дома, не то, споткнувшись, упадет в какую-нибудь лужу и проспит там до утра в собственной блевотине», - подумал Эгин, глядя на то, как тот, зацепившись за крыльцо какого-то строения, едва удержал равновесие. Но тут же устыдился этой мысли. С каких это пор офицеры Свода Равновесия, к числу которых относились и он, и Онни, стали сомневаться в способностях друг друга добраться домой после двух кувшинов белого вина? С каких это пор Онни стал нуждаться в провожатых?

Нет, провожать Онни не стоило. Но и идти домой Эгину тоже не хотелось. В самом деле, что он там забыл? Спать он все равно не станет, читать - от одной мысли об этом ему становилось противно. Не выпивать же в одиночку, в самом деле. Для начала он решил пройтись по Желтому Кольцу, а потом, быть может, до моря в надежде, что занятие сыщется само собой или на ум придет какая-нибудь успокоительная идея.