Лю Яо: Возрождение клана Фуяо

Когда люди страдали от крайнего истощения, они часто испытывали галлюцинации. Чэн Цянь множество раз был близок к тому, чтобы ослабить хватку на ноже, но даже теперь, когда он посмотрел вниз, то обнаружил, что до одного цуня оставалась еще половина.

У Чэн Цяня слегка закружилась голова, но это слово не соответствовало тому, что он чувствовал. Усталость пронизывала все его тело, словно он пробежал двадцать кругов вокруг горы Фуяо.

Неудивительно, что первый старший брат, предпочитавший легкий путь и уклонявшийся от тяжелого, всегда почесывал голову и, казалось, сидел как на иголках каждый раз, когда ему приходилось практиковать заклинания.

Однако Чэн Цянь никогда не делал ничего «шаг за шагом»; вместо этого он всегда переусердствовал.

Чем сложнее была задача, тем упрямее он становился и тем больше доходил до крайности. Нож издал пронзительный звук, преодолевая сопротивление таблички. Если Чэн Цянь зайдет еще дальше, то, возможно, даже упадет в обморок. Однако он, как всегда, стиснул зубы и продолжил толкать инструмент вниз по дереву, хотя в буквальном смысле находился на краю пропасти.

В трансе Чэн Цянь видел лишь иллюзию своего ножа, почти достигшего финала, как вдруг рука взрослого человека крепко схватила его за запястье.

Нож со звоном упал на стол. Рука Чэн Цяня поддалась, и его мышцы задрожали от напряжения, не в силах сразу расслабиться.

Мучунь чжэньжэнь придержал, почти потерявшего сознание Чэн Цяня, и положил ладонь на середину его спины. Тот с трудом сдержался, чтобы не вцепиться в рукав учителя. Чэн Цянь почувствовал, как неизвестный теплый поток потянулся от его тела к конечностям, и везде, где он проходил, онемевшие и окоченевшие части, казалось, покалывали многочисленные иглы.

Чэн Цянь покрылся холодным потом, представляя, будто сотни муравьев грызут его сердце. От боли он так тяжело дышал, что хриплые вдохи превратились в мучительный кашель.

Озабоченно похлопывая его по спине, Мучунь продолжал говорить:

— Ты, ты…

Янь Чжэнмин, подстригавший ногти в стороне, открыл рот и недоверчиво посмотрел на Чэн Цяня.

— Медная монетка, ты… — ошеломленно сказал он.

Но слова подвели Янь Чжэнмина. Он несколько раз повторил «ты» и, в конце концов, выдал:

— Ты… Зачем ты стараешься изо всех сил?

Чэн Цянь долго не мог прийти в себя. Мучунь чжэньжэнь отпустил его и вытащил табличку из его ладони, уставившись на линию. Выражение его лица при этом было особенно сложным. Начальная ее часть была довольно гладкой, из чего следовало, что Чэн Цянь освоил ключ самостоятельно. Но дальше было заметно, что его сила вскоре ослабла, и линия начала изгибаться. По-видимому, он истощил себя прежде, чем преодолел расстояние в полцуня. Бороздка от ножа иногда мельчала, а иногда становилась глубокой, но даже когда казалось, что она вот-вот прервется, этого так и не произошло. Если бы Мучунь не остановил его, Чэн Цянь определенно не выпустил бы инструмент из рук, пока тот не поглотил его жизнь.

Какой упрямый ребенок!

В страхе Мучунь чжэньжэнь осознал, что почти привел Чэн Цяня к катастрофе, обращаясь с ним так же, как с Янь Чжэнмином.

Практика заклинаний поначалу и в самом деле казалась скучной и суровой, потому что Мучунь чжэньжэнь не учил своих учеников вырезать что-нибудь полезное. Тем, кто только что научился поглощать Ци, Мучунь чжэньжэнь позволял пользоваться ножом только для того, чтобы они могли упражняться и расширять свои каналы [4].

 

[4] Часть тела, каналы, по которым циркулирует жизненная энергия.

 

Расширение каналов не являлось самым приятным опытом. Оно предполагало истощение энергии, накапливающейся в энергетическом море, снова и снова.

Это напоминало растяжку: регулярные занятия каждый день пойдут вам на пользу, но если вы будете недостаточно осторожны, то можете порвать мышцы.

В самом начале своего обучения молодой господин Янь, стоило кончику ножа проделать первую дыру в дереве, начинал плакать, что его руки, зад и каждая часть его тела болят так, будто его скоро не станет. А потом он закатывал грандиозную истерику, категорически отказываясь снова прикасаться к заклинаниям, несмотря ни на что.

Мучуню не оставалось другого выбора, кроме как два месяца давать ему лишь пошаговые указания. Он едва научил Янь Чжэнмина основам.

Даже сейчас, когда Мучунь чжэньжэнь попросил своего первого ученика вернуться и попрактиковаться, Янь Чжэнмин принялся играться с ножом для фруктов, просто царапая табличку, как будто учитель ничего не знал.

Лицо Мучунь чжэньжэня вытянулось. Он нахмурился, глядя на Янь Чжэнмина, а затем сказал Чэн Цяню:

— Ты был в библиотеке?

Чэн Цянь: «…»

Янь Чжэнмин: «…»

Мучунь чжэньжэнь обошел вокруг стола Чэн Цяня и приблизился, прямо глядя на все еще мокрого за ушами ребенка:

— Что еще ты прочел, кроме «Введения в заклинания»?

Чэн Цянь не смел ничего сказать.

— Дай я угадаю: методы самосовершенствования, фехтование, духовные наставления, учения других школ и, вероятно… — голова Чэн Цяня опускалась все ниже с каждым новым словом, срывающимся с уст учителя. Мастер снова обошел стол и безжалостно выплюнул: — Темный Путь?