Лю Яо: Возрождение клана Фуяо

На самом деле, Янь Чжэнмин тоже втайне дрожал, стоя перед пещерой, из которой доносился запах крови. Но между тем он был внутренне взбешен из-за невежливости Цзыпэн чжэньжэнь. Итак, он оказался в крайне неловкой ситуации, в которой едва не вышел из себя, попутно дрожа от испуга.

Но как только Ли Юнь заговорил, равновесие с легкостью пошатнулось.

Ярость Янь Чжэнмина на замечания Ли Юня преодолела его страх. Горечь, которая накопилась в нем после разговора с «курицей», удвоилась, и он выместил ее на Ли Юне.

— Ли Юнь, что мне еще сказать? — Янь Чжэнмин усмехнулся. — Ты действительно нечто.

Чэн Цянь знал, что должен выразить свое мнение, поэтому он взял меч первого старшего брата, подошел к нему и сказал Ли Юню:

— Второй старший брат, ты можешь вернуться один.

Усмешка Янь Чжэнмина стала еще более отвратительной, стоило ему получить поддержку. Он очень хорошо умел цинично улыбаться. Приподняв бровь и прищурившись, он бы даже не хмыкнул, но люди на расстоянии трех чжан [2] почувствовали бы его презрение.

 

[2] Чжан: единица длины, равная 3,33 метра.

 

— Даже маленький ребенок лучше тебя, — сказал Янь Чжэнмин. Затем он повернулся к Чэн Цяню, имя которого снова вылетело у него из головы. — Маленькая… э-э… ли… маленькая медная монетка [3], пойдем со мной.

 

[3] Произношение «медная монета» — «Tong Qian» (Тун Цянь) на китайском языке, похоже на «Cheng Qian» (Чэн Цянь).

 

Цзыпэн чжэньжэнь могла лишь снова и снова повторять «Проваливай», возможно, она была всего лишь овечкой в волчьей шкуре. Может быть, ее свободу ограничили или она была ужасно ранена и не могла двигаться — иначе зачем бы этой старой курице было держать их за дверью, не пуская внутрь?

Чтобы мелкий зубастик [4] не стал ужином какого-нибудь монстра, Янь Чжэнмин решил разбить ворота.

 

[4] Здесь это относится к Хань Юаню. Букв. «прикус». 

 

— Старший брат, я — Чэн Цянь, а не медная монета, — покорно ответил Чэн Цянь.

Янь Чжэнмин лишь усмехнулся, вероятно, чтобы показать, что для него нет разницы между «Тун Цянь» и «Чэн Цянь». Он взял свой меч и сказал Чэн Цяню, слегка вздернув подбородок:

— Хотя учителя здесь нет, но у тебя есть его заклинание призыва воды. Не верю, что нам не удастся затопить эту убогую пещеру!

Услышав это, Чэн Цянь едва не упал ничком… Разве это не было заклинание, призывающее молнии? Как оно превратилось в заклинание призыва воды?

Обладали ли амулеты их клана особой силой и могли ли они произвольно менять свою стихию между металлом, деревом, водой, огнем и землей? [5]

 

[5] Пятиэлементная теория китайской философии (У-син).

 

Когда взгляд Чэн Цяня упал на руку первого старшего брата, держащую меч, он был крайне удивлен, заметив, что та постоянно дрожит.

«Отлично. Хоть первый старший брат и перепугался до смерти, он не забыл поблефовать», — в отчаянии подумал Чэн Цянь.

Оба юноши были в хорошей форме. Однако они лишь изображали героев, на самом деле обливаясь холодным потом.

В этот момент снова подул ветер.

Когда Янь Чжэнмина охватила паника, а на тыльной стороне ладони вздулись вены, каменные ворота со скрипом открылись вовнутрь.

Невероятно!

Эта старая курица поверила в браваду старшего брата!

Янь Чжэнмину потребовалось огромное усилие, чтобы разжать губы, готовые вновь изогнуться в усмешке, в то время как для Чэн Цяня, привыкшего разыгрывать спектакли, это оказалось легко. Янь Чжэнмин сделал вид, что отряхивается, и изящно вытер пот с ладоней об одежду. Вскинув бровь, Чэн Цянь сказал ему: «Спасибо, старший брат».

Ли Юнь не понял, что произошло, и был поражен мужеством старшего и младшего братьев. Увидев, что они оставили его позади, он сначала не знал, что делать. Ли Юнь был очень напуган, но и убежать не мог. Поколебавшись, он, наконец, набрался храбрости и побежал за ними.

По другую сторону каменных ворот находилось жилище, внутри которого оказалась вовсе не пожирающая людей старая карга, а гигантская парализованная птица, сидевшая в углу.

На самом деле, это была не «старая курица». У нее были великолепные перья, похожие на перья феникса, однако они увядали, лежа в беспорядке на полу. Над головой гигантской птицы, подобно облаку, висел расплывчатый силуэт женщины. Хотя ее голос и был хриплым, она не выглядела постаревшей. Судя по ее внешности, она находилась в самом расцвете молодости.

Глядя на табличку в руке Чэн Цяня, Цзыпэн чжэньжэнь сказала:

— Отдай ее мне.

Янь Чжэнмин собрался уже соврать, чтобы одурачить ее, но Цзыпэн чжэньжэнь рявкнула:

— Заткнись, щенок! Ты действительно думаешь, что твои мелкие уловки смогут обмануть меня? Отдай ее мне!

Чэн Цянь тут же почувствовал, будто его засасывает, и, прежде чем успел среагировать, невольно направился к птице. Янь Чжэнмин протянул руку, чтобы остановить его, и грудь Чэн Цяня врезалась в локоть первого старшего брата. Он не мог не отпустить табличку. Белый платок упал на землю, и талисман полетел к Цзыпэн чжэньжэнь.

Как гласит пословица: «Изголодавшийся верблюд все равно больше лошади».