Лю Яо: Возрождение клана Фуяо

Едва учитель успел закончить фразу, воробышек, услышав «свирепое» предупреждение, не спеша поднял ногу и шагнул вперед, прямо на «острое лезвие», со спокойным видом наблюдая за тем, как образ оружия развеялся, подобно миражу. 

Хань Юань покатился со смеху. Даже Чэн Цянь находил произошедшее смешным — боевые искусства, демонстрируемые уличными артистами в деревне, не казались такими же веселыми, как этот деревянный меч. Но он не расхохотался, так как обнаружил, что его старшие братья не смеются — с первым старшим братом все было понятно: так как он расчесывал волосы, согнуться пополам от смеха было бы крайне затруднительно. В то же время второй старший брат-жабоголик, похоже, находил в этом представлении определенную пользу.

Только что, Ли Юнь буквально сидел на кровати из гвоздей, но теперь его, всегда казавшееся злым, лицо, приняло внимательное выражение. Он не сводил глаз с учителя, больше похожего на ламу, исполнявшую танец изгнания демонов. 

Их мастер продемонстрировал своим ученикам полную форму владения деревянным мечом Фуяо, закончив представление позой: «Птица Рух, стоящая на одной ноге». Он раскинул руки, держа оружие и вытянув шею, будто бы смотрел вдаль, после чего неуверенно встал и сказал:

— Это первый стиль деревянного меча Фуяо, «Длинный полет птицы Рух»!

Однако он больше напоминал кукарекающего петуха, чем расправляющую крылья величественную птицу.

Хань Юань прикрыл рот ладонью, от едва сдерживаемого смеха его лицо покраснело.

В этот раз учитель не стал терпеть столь неуважительное поведение. Он ударил Хань Юаня мечом по голове, и движение это было куда более аккуратное, чем до этого.

— Что я тебе говорил? Сосредоточься! Не будь легкомысленным! — отчитывал мальчишку Мучунь чжэньжэнь. — Над чем ты смеешься, а? Глупость! Чтобы пять копий Священных писаний «О ясности и спокойствии» были у меня на руках завтра же.

Услышав резкий упрек, Хань Юань немедленно прибегнул к своему последнему средству и бесстыдно сказал: 

— Мастер, но я еще не умею читать.

— Тогда тренируйся и подражай почерку Ли Юня!

Переписывание правил клана, все-таки, пришлось отложить. 

Когда второй старший брат подошел, Мучунь обратился к нему:

— Возьмешь младших братьев, чтобы потренировать первый стиль. Руководство по второму я дам тебе позже.

«Слышал, прошло больше года с тех пор, как Ли Юня посвятили, но он все еще не добрался до второго стиля. Неужели он целый год тренировался кукарекать как петух?», — подумал Чэн Цянь.

Когда он вышел из раздумий, Ли Юнь уже принял стойку, с непроницаемым лицом он взял деревянный меч и сделал аккуратный первый шаг, продемонстрировавший удивительное честолюбие молодого человека. Его полумертвый мастер не шел ни в какое сравнение с жизнерадостным юнцом. Ли Юнь был назван в честь зеленого бамбука, и его поза также напоминала изящный стебель. Меч со свистом рассекал воздух, и сила удара, каждый раз, поднимала яростный ветер. 

Это был дух молодости. Непобедимый дух!

Маленький воробей, до того сохранявший невозмутимость, ударился в панику. Он взмахнул крыльями и взмыл в небо.

Прежде чем Чэн Цянь и Хань Юань вернулись на землю, второй старший брат громко крикнул, сохраняя суровое выражение лица:

— Контролируй свое тело! Направляй энергию Ци и стимулируй кровообращение! Живи, чтобы достичь бессмертия!

… юный фехтовальщик мгновенно превратился в продавца пилюль.

Однако, Ли Юнь не чувствовал ни капли стыда. Закончив фразу, он обернулся, чтобы состроить гримасу своим ошеломленным младшим братьям.

 

Глава 8. Сокровище клана.

Янь Чжэнмин неторопливо полировал деревянный меч шелковым платком, наблюдая, как его младшие братья обучались фехтованию.

Их умение обращаться с оружием казалось ему, в буквальном смысле, шуткой. За исключением Ли Юня, выглядевшего более-менее прилично, двое других братьев в основном забавлялись с мечами, будто две большие обезьяны, играющие с палками. Но учитель все еще поправлял их позы и положение рук.

В один момент он сказал:

— Деревянное оружие не может причинить боль, но настоящие мечи и сабли — еще как могут. Чтобы справиться с ними, нельзя позволять себе излишнюю осторожность. Чэн Цянь, не сжимай лезвие. Нервы на кончиках твоих пальцев связаны с сердцем, разве ты не чувствуешь эту боль?

Затем учитель повернулся к другому младшему брату.

— В Восточном море есть сабля весом в триста цзинь [1], удержать ее возможно лишь обеими руками. Но это всего лишь меч, Сяо-Юань. Думается мне, ты занимаешься не фехтованием, а ковкой железа.

 

[1] Цзинь — китайская мера веса (= 0,5 килограмма)

 

А иногда мастеру приходилось закатывать рукава и подбегать к Ли Юню, чтобы остановить того от создания проблем.

— Прекрати немедленно! Эй, осторожнее с этим! Такими темпами ты проткнешь себе глаз.

… Сказать «невыносимо для взора» означало похвалить этих сопляков.

Молодой господин Янь огляделся по сторонам и посмотрел на Чэн Цяня, задержавшись на нем взглядом чуть дольше.