Лицо врага

Оправившаяся от страха стая оказалась для пятнистого духа не такой уж легкой добычей. С яростным шипением зверь попятился. Черные пятна на его шкуре стали больше, она потемнела и почти слилась по цвету с песком и грязноватой водой реки, к которой отступал зверь.

И все же ему не хотелось совсем отказываться от добычи. Выбросив с левой стороны живота две дополнительные лапы, пятнистый дух схватил Лангдорфа. Тот даже не дернулся. Крепко обхватив его тело всеми шестью придаточными конечностями, чудовище со своей ношей снова попятилось к воде.

Если бы Лангдорф был еще жив, Курт кинулся бы на монстра в тщетной попытке спасти товарища. Но одно дело — защищать живого, и совсем другое — мертвеца. Такой поступок был бы не только бесполезным, но даже глупым.

У самого берега пятнистый дух встал на дыбы, но вместо того, чтобы броситься вперед, нырнул и тотчас же скрылся в темной воде. Через несколько секунд на ней не осталось даже ряби.

Глядя на реку, Ахзт заметил:

— Духи рассердились на твой народ, дарамак Куртэлликот.

— Почему ты так говоришь?

— Они не в обычное время послали на нашу землю своего брата, пятнистого духа. Но он пришел не затем, чтобы наказать нас. Он пришел наказать ваш звездный народ. Он забрал не одного, а сразу двоих ваших. Чем вы оскорбили духов?

— Насколько мне известно, ничем.

Ахзт наклонил мордочку, выражая неудовольствие.

— Мир таков, каков он есть, и духам ведомо больше, чем нам.

Охотник оставил Курта следить за рекой, на случай если чудовище решит вернуться, а сам начал бесконечно долго спорить с другими х’киммами — подарить ли тело Кр’езта пятнистому духу или унести с собой, чтобы отправить туда, где покоятся духи стаи. Похоже, желание Ахзта взять тело с собой не находило поддержки.

Вдруг лес огласился раскатом грома, причем источником его был не один из обыкновенных лесных ливней: сквозь прорехи в густой листве над рекой виднелось чистое лазурное небо.

— Это тоже дурной знак, — произнес Ахзт.

Наконец х’киммы пришли к соглашению. Кр’езт, жертва пятнистого духа, теперь принадлежит пятнистому духу. Тело убитого решили оставить.

Предстояло сделать кое-что еще.

— Мы должны пойти поговорить с духами, — заявил Ахзт.

— Я бы лучше вернулся в деревню.

Охотник повернул мордочку в знак несогласия.

— Нельзя.

— Потому что духи разгневались?

— Да, разгневались.

Ахзт повел отряд в лес, в сторону от реки и, насколько мог судить Курт, в сторону от деревни. Хотя Элликот не видел тропы, по которой шел охотник, тот двигался уверенно и открывал рот только затем, чтобы сказать, куда поворачивать. Остальные х’киммы взволнованно перешептывались. Прислушиваясь к их разговорам, Элликот узнал, что никто из них еще не был в этой части леса. Более того, они все считали, что Ахзт тоже тут не был. Правда, Курт в этом сомневался: уж слишком уверенно двигался Ахзт.

Чем дальше путешественники уходили от реки, тем суше становилась земля. Иногда между деревьями блестели голые булыжники или вставали покрытые мхом огромные валуны. Х’киммы притихли, говорили только вполголоса и почтительным тоном. Здесь царило удивительное безмолвие. Даже вечное жужжание чугенских насекомых доносилось словно издалека. Как ни старался Курт, он не смог разглядеть на листьях ни одного жучка.

Растительность тоже была необычной в этом царстве тишины. Красновато-коричневые листья казались темнее и по краям были желтыми и высохшими. Даже воздух здесь был другим, и в нем отчетливо чувствовался тяжелый запах серы и гнили.

На все вопросы Курта х’киммы отвечать отказались — сказали только, что это священное место, и просто так сюда не заходят.

Отряд миновал два камня, возвышавшихся, как часовые, над высохшим кустарником. Чуть погодя им встретились еще два камня, увенчанных сверху перемычкой. Курт не видел следов обработки инструментами и потому не мог с уверенностью сказать, природного или искусственного происхождения это образование. Сразу за камнями тропа круто спускалась в узкое извилистое ущелье с голыми каменными стенами.

— Жилище духов, — объявил Ахзт и повел своих спутников вниз в полумрак. Курта пробрала дрожь — но не только оттого, что в ущелье было прохладно. Он испытал тот благоговейный страх, о котором столько рассказывали те, кто видел Джейнелосикский мегалит или бывал в храмах на Старой Земле. Этот страх Курт ощущал всякий раз, когда входил в кассуэльский квонтараден. Х’киммы говорили правду: это место действительно было священным.