Лицо во мраке

— Я должна знать, какие мне вменяются обязанности, — сказала она, и ее голос прозвучал безжизненно в этой затянутой драпировками комнате. — Вы очень добры, что доверяете мне столько денег, но вы должны понять, что я не могу принять их, не зная, чего вы ожидаете от меня взамен.

Нужно было огромное усилие воли с ее стороны, чтобы говорить таким образом, будучи такой истощенной, зная, что впереди предстоит долгая ночь без еды, вспоминая свою маленькую бедную комнатку и упреки хозяйки. Голод деморализует лучших людей, а она от голода была близка к обмороку.

Хозяин дома медленно заговорил:

— Ваша задача — разбить человеческое сердце.

Одри невольно рассмеялась:

— Это звучит… довольно страшно. Вы шутите?

Он не ответил. Она почувствовала за собой легкое дуновение воздуха и испугалась, когда, обернувшись, увидела медленно открывавшуюся дверь.

— Будьте здоровы!

Странная фигура в конце комнаты сделала рукой жест в сторону двери. Свидание было окончено. Как только Одри начала спускаться по лестнице, дверь закрылась опять. Одри сошла вниз. Ее чувства были в полном смятении. Входная дверь была заперта: очевидно, хозяин дома полагал, что она воспользуется ключом.

Дрожащими руками девушка попыталась попасть в крошечную замочную скважину, которую ей удалось найти с большим трудом. От волнения она выронила ключ, ион отлетел в угол. Одри долго шарила рукой по полу, но вместо ключа нащупала маленький камешек величиной с орех. К камешку был прилеплен комочек красного сургуча с отчетливым оттиском маленькой печати. Находка была так неожиданна, что Одри на мгновение забыла о своем стремлении выбраться из дома. Всякая тайна имеет для молодых притягательную силу, и этот старательно запечатанный камешек возбудил любопытство девушки. Одри взглянула наверх в надежде увидеть старика и спросить его об интересной находке. Но вспомнив, что увидит его только через неделю, спрятала камешек в свою сумочку. При этом она заметила, что крепко держит в руке пачку кредитных билетов. Шестьсот фунтов! В пачке было три билета по сто фунтов, четыре — по пятьдесят и двадцать — по пять. Одри глубоко вдохнула воздух. Она спрятала деньги и, найдя ключ, открыла дверь. Еще миг, и она снова очутилась под дождем и ветром. Мимо нее медленно проехало такси. Она не сразу осознала, что теперь богата, и с сильно бьющимся сердцем махнула рукой, направляясь к подъехавшей машине.

— Отвезите меня…

Куда?.. Прежде всего, поесть! Потом после подкрепляющей пищи она спокойнее подумает об остальном.

— Видно, хлебнула лишнее, — усмехнулся шофер.

Одри не поняла и решила вначале, что он говорит о ней, но, проследив направление его взгляда, увидела картину, заставившую ее содрогнуться от жалости. У подъезда соседнего дома, цепляясь за перила, стояла женщина. Она держалась одной рукой и, раскачиваясь из стороны в сторону, другой рукой искала дверной звонок. Ее убогая одежда, кричащее перо на шляпе, промокшее поношенное меховое пальто старомодного покроя — все это производило угнетающее впечатление. Одри ненавидела пьянство и особенно понимала весь его ужас, когда видела охмелевшую женщину. Даже «ведьмы», дравшиеся на Грейен-роуд, казались гораздо менее отталкивающими, чем эта несчастная с красным распухшим лицом, бормотавшая неясные слова. Одри уже собиралась сойти с подножки такси и помочь женщине, как вдруг дверь дома раскрылась, и худой пожилой человек появился на пороге.

— В чем дело, что тут за шум? Что вы безобразничаете перед домом? Убирайтесь, или я позову полисмена.

Ветер доносил до Одри резкий голос Тонгера.

— Я желаю войти, — кричала женщина, направляясь к открытой двери.

Одри видела, как старик хотел удержать женщину, но она закачалась и навалилась на него:

— Эй, не падайте!

Произошла короткая борьба, и вдруг Тонгер толкнул женщину в дом и захлопнул дверь.

— Это дом мистера Маршалта, — сказал шофер. — Он африканский миллионер… Куда вы велели ехать, мисс?

Она вспомнила адрес небольшого магазина готового платья на Шафтсбэри-авеню, перед витриной которого она часто стояла в те дни, когда проходила мимо в поисках работы. Она не хотела задумываться над тем, имела ли она право тратить деньги старика. Сейчас у нее не было достаточно силы воли, чтобы рассуждать об этом. Напротив магазина платьев был обувной магазин, а невдалеке скромная гостиница.

— Я еще проснусь от этого волшебного сна, — сказала она себе, когда проезжала мимо освещенных окон магазинов, — но у меня, по крайней мере, будет сухая одежда и теплая постель, а это замечательно!

Глава 13 Бонни говорит откровенно

Человеку иногда трудно определить решающий момент в его жизни и сказать: «Вот когда началась моя карьера».