Лицо в зеркале

В других винных погребах могли жаловать пыль, которая слой за слоем откладывалась на бутылках, свидетельствуя тем самым о сроке выдержки. Собственно, пыльный слой на бутылке часто считался качественным показателем для вина.

Но отец Фрика терпеть не мог пыль, так что в погребе ее не было и в помине. Принимая особые меры предосторожности, чтобы не потревожить бутылки, слуги раз в месяц проходились пылесосом по полкам, потолку, стенам и полу.

Тут и там, в углах коридоров, а чаще в тенях сводчатых потолков висела паутина. Иногда простенькая, случалось и со сложным узором.

Но восьминогие архитекторы не могли чувствовать себя как дома в этих стенах. С пауками тоже боролись.

И, орудуя пылесосами, слуги держались подальше от этих паутин, поскольку сплели их не пауки, а специалист декоративного цеха любимой студии Призрачного отца. Тем не менее паутины выходили из строя. И дважды в год мистер Нут, студийный декоратор, снимал их с кирпичей и заменял новыми.

Но само вино было настоящим.

Проходя один поворот лабиринта за другим, Фрик прикидывал, сколько времени сможет пить не просыхая Призрачный отец; прежде чем винный погреб опустеет.

Конечно, при расчетах пришлось сделать некоторые допущения. К примеру, отвести Призрачному отцу на сон восемь часов. Конечно, насосавшись вина, он мог бы спать дольше, но для упрощения расчетов приходилось остановиться на каком-то конкретном числе. Восемь часов.

Далее, взрослый мужчина мог оставаться сильно пьяным, выпивая по бутылке каждые три часа. Для того, чтобы выйти на этот уровень, первую бутылку он мог выпить за час или два, но последующие — каждые три часа.

Впрочем, это было не предположение, а знания. Фрик многократно имел возможность наблюдать за актерами, писателями, рок-звездами, режиссерами и дру-гими знаменитыми пьяницами, знающими толк в хорошем вине, и хотя некоторые выпивали по бутылке меньше чем за три часа, потом все они отключались.

Ладно. Пять бутылок за шестнадцатичасовой день[37]. Делим четырнадцать тысяч на пять. Две тысячи восемьсот.

Содержимое погреба будет держать Призрачного отца лицом в тарелке две тысячи восемьсот дней. Разделим 2800 на 365…

Более семи с половиной лет. Старик все еще будет мертвецки пьян, когда Фрик закончит среднюю школу и убежит из дому, чтобы завербоваться в морскую пехоту Соединенных Штатов.

Разумеется, самая крупная мировая кинозвезда никогда не выпивал за обедом больше одного стакана вина. Не баловался наркотиками, даже марихуаной, которая в Голливуде считалась здоровой пищей. «Я далек от совершенства, — как-то сказал он репортеру, — но мои недостатки, неудачи и слабости по своей природе духовные».

Фрик понятия не имел, что это значит, пусть и провел немало времени, пытаясь сообразить, что к чему.

Возможно, Мин ду Лак, духовный советник отца, и сумел бы растолковать ему это высказывание. Но Фрик никогда не решился бы обратиться к нему с таким вопросом: Мин пугал его ничуть не меньше мистера Хэчетта, инопланетного хищника, который выдавал себя за шеф-повара.

Входя в последний грот, самый дальний от входа в винный погреб, Фрик опять услышал шаги. Как и прежде, склонил голову и прислушался, но не обнаружил ничего подозрительного.

Иногда его воображение перехлестывало через край.

Тремя годами раньше, в семь лет, он точно знал: что-то странное, зеленое и чешуйчатое вылезает из унитаза в его ванной каждую ночь и ждет, чтобы пожрать его, если он придет туда ночью, чтобы пописать. Многие месяцы, просыпаясь глубокой ночью с переполненным мочевым пузырем,Фрик выходил из своих апартаментов и пользовался каким-нибудь другим, безопасным туалетом, благо в доме их хватало.

А в своей оккупированноймонстром панной оставлял пирожное на тарелке. И каждое утро находил его нетронутым. Со временем заменил пирожное куском сыра, потом ломтемветчины. Монстр мот воротить нос от пирожного, оставатьсяравнодушным к сыру, но, конечно же, ни один плотоядный хищник не смог бы отказаться от ветчины.

Когда ветчина неделю пролежала нетронутой, Фрик воспользовался-таки своей панной. Ничто его не съело.

И теперь никто и ничто не кралось следом за ним в дальний грот. Его сопровождал только прохладный ветерок да мерцание электрических ламп, стилизованных под газовые рожки.

Входной и выходной коридоры делили грот практически на две части. Справа от Фрика стояли полки с бутылками. Слева лежали запечатанные деревянные ящики с вином.

Если судить по названиям, в ящиках хранилось французское бордо. На самом деле в них лежали бутылки с дешевым вином, предназначенным для бродяг, которое превратилось в уксус задолго до рождения Фрика.

Деревянные ящики служили частично для декорации, частично скрывали вход в хранилище портвейна.

Фрик нажал на потайную кнопку. Несколько деревянных ящиков, стоящих друг на друге и скрепленных между собой, качнулись внутрь. За ними располагалась небольшая комнатка. Там, разумеется, на полках, хранились бутылки с портвейном пятидесяти-, шестидесяти— и семидесятилетней выдержки.