Лицо в зеркале

Убедившись, что ворота опустились, он нажал на дистанционном пульте другую кнопку, запирающую их на электронный замок.

В си-ди-плеере «Лендровера» стояли диски с симфониями и операми Рихарда Вагнера. Произведения именно этого композитора он любил слушать, перевоплотившись в Робина Гудфело. Остановив свой выбор на «Гибели богов», он поехал сквозь дождь в Малибу, чтобы по-мужски поговорить с человеком, который в тот вечер должен был незаметно доставить его в поместье Манхейма.

Корки нравилась такая жизнь.

Глава 61

— Сандвичи, — сказал Фрик.

Глупо, глупо, глупо.

После того как двенадцать аварийных фонариков оказались в глубоком и тайном убежище, Фрик решил возвратить корзинку для ленча в кладовую лужайки и внутреннего дворика, откуда он ее и позаимствовал.

И в западном коридоре первого этажа, где находилась эта самая кладовая, столкнулся с мистером Девонширом, одним из слуг, с легким английским акцентом, кустистыми бровями и левым глазом, который все время стремился уплыть к виску. По ходу их разговора ни о чем мистер Девоншир спросил: «Что у тебя там, Фрик?»

«Сандвичи», — ответил Фрик. И тут же повторил: «Сандвичи».

Глупо, глупо, глупо говорить такое, тем более повторять, с учетом того, что мистер Девоншир видел, как Фрик шел, легко размахивая корзинкой. То есть в ней определенно ничего не было.

— Какие сандвичи? — спросил мистер Девоншир.

— С ветчиной[72], — Фрик выбрал самый простой ответ, потому что никогда в жизни не смог бы произнести «с ореховым маслом и джемом».

— Так ты решил устроить пикник? — спросил мистер Девоншир, и его левый глаз медленно двинулся к виску, будто, не сводя одного глаза с Фрика, вторым он вроде бы хотел посмотреть, а что творится у него за спиной.

Когда слуга впервые появился в поместье, Фрик подумал, что у него злой глаз и взглядом он может насылать проклятье. Миссис Макби успокоила его и предложила заглянуть в специальную литературу.

Теперь Фрик знал, что мистер Девоншир страдал амблиопией[73]. О таком слове мало кто слышал. Фрику нравилось знать то, что неизвестно другим.

Давным-давно Фрик научился, разговаривая с мистером Девонширом, смотреть тому в здоровый глаз. Теперь, однако, он этого не делал, потому что ложь вызывала у него чувство вины. И поймал взглядом амблиопийный глаз.

Потом, чтобы не доставлять неудобств как мистеру Девонширу, так и себе, уставился в пол.

— Да, пикник, для разнообразия, знаете ли, а то как-то скучно.

— И где ты устроишь пикник? — спросил мистер Девоншир.

— В розовом саду.

— В такой дождь? — в голосе мистера Девоншира слышалось изумление.

Глупо, глупо, глупо. Фрик забыл про дождь.

— Э-э-э, я хотел сказать, в розовой комнате. Розовой комнатой сотрудники поместья продолжали называть маленькую гостиную на первом этаже. Из ее окон в прошлом открывался вид на розовый сад.

Несколько лет тому назад, по настоянию консультанта по фэн-шуй, розовый сад отодвинули от дома. И теперь на месте прежнего розового сада росла трава, а из нее поднималась современная скульптура, которую Номинальная мать подарила Призрачному отцу на девятую годовщину их свадьбы, хотя к тому времени они уже восемь лет как развелись.

Номинальная мать характеризовала стиль скульптуры как «футуристический, органический дзэн». Фрику она напоминала огромную груду «дорожных яблок», наваленных табуном клайдесдалов[74].

— Мне розовая комната представляется странным местом для пикника, — заметил мистер Девоншир, несомненно, подумав о дзэновской навозной куче за окнами.

— Э-э-э, там я чувствую себя ближе к маме, — с печальным вздохом ответил Фрик.

Мистер Девоншир несколько мгновений молчал.

— Ты в порядке, Фрик? — наконец спросил он.

— Э-э-э, да, конечно. Немножко грущу, вы понимаете, со всем этим дождем.

Вновь пауза.

— Ладно, наслаждайся своими сандвичами с ветчиной.

— Благодарю вас, сэр. Я сделал их сам. От начала и до конца. — Не было в мире худшего лгуна. — С ветчиной.

Мистер Девоншир направился к северному коридору, а Фрик застыл на месте, держа корзинку так, словно она действительно была тяжелой.

Когда мистер Девоншир исчез в северном коридоре, Фрик продолжал смотреть ему вслед, убежденный, что слуга просто спрятался за углом и продолжает следить за ним своим левым глазом, который, похоже, перемещался сам по себе.

Кладовая лужайки и внутреннего дворика, к которой направлялся Фрик, использовалась не для хранения лужаек и внутренних двориков. Туда обычно убирали подушки и подстилки с более чем сотни кресел и шезлонгов, а иной раз и саму мебель в преддверье непогоды. В большой комнате хранились также пляжные зонты, наборы для игры в крикет и других игр на свежем воздухе, а также множество разнообразных корзинок для пикника.

После разговора со слугой Фрик более не мог просто вернуть корзинку в кладовую. Если бы мистер Девоншир вскорости увидел его где-нибудь без корзинки, то все бы узнали о том, что он — отъявленный лгун и ничего хорошего ждать от него не приходится.