Лицо в зеркале

Перегнувшись через край кровати, Корки достал пистолет, который ранее спрятал там.

Выстрелив дважды в спину Бриттины, он ожидал, что она разлетится мелкими косточками и пылью, словно была не живым человеком, а древней мумией, которая стала хрупкой после двух столетий обезвоживания, но она лишь грудой костей рухнула на пол.

Глава 57

В те годы, когда Этан и Рисковый работали в паре детективами отдела расследования грабежей и убийств, они старались, насколько возможно, следовать инструкциям, написанным по большей части людьми, которые сами никогда не ловили преступников.

В тот декабрьский день, вновь став напарниками, но уже неофициально, они повели себя, как плохиши. В шкуре плохиша Этан чувствовал себя крайне неуютно, но успокаивало его только одно: он знал, что ситуация полностью под контролем.

Бумажка на двери предупреждала, что в квартире Рольфа Райнерда продолжается полицейское расследование. И входить в нее могли только уполномоченные представители департамента полиции и окружного прокурора.

Предупреждение они проигнорировали.

Замочную скважину врезного замка закрывала другая бумажка, с полицейской печатью. Этан сорвал ее недрогнувшей рукой.

Рисковый прихватил с собой отмычку-пистолет «Локэйд», которая продавалась только правоохранительным органам. В обычных обстоятельствах для использования отмычки требовалось оформление специального разрешения, в котором обязательно указывалось наличие ордера на обыск.

Сложившиеся обстоятельства никак не тянули на обычные.

Рисковый, по существу, украл один из «Локэйдов», хранящихся в сейфе отдела. И ходил по острию ножа, пока отмычка-пистолет не находилась на положенном ей месте.

— Когда имеешь дело с человеком-призраком, исчезающим в зеркалах, — прокомментировал он, — над твоей головой и так занесен меч.

Рисковый вставил ствол-лезвие в замочную скважину. Четырежды нажал на спусковой крючок, прежде чем механизм «Локэйда» определился с бороздками и открыл замок.

Этан последовал за Рисковым в квартиру, закрыл за собой дверь. Постарался переступить через пятна, кровь Райнерда, марающие белый ковер у самой двери.

Он и сам пролил реки крови на этот ковер. Умер на нем. Воспоминания вернулись слишком живыми, чтобы быть сном.

Черно-белая мебель, произведения искусства, фотографии… именно такими он их и помнил.

На стене стая голубей застыла в полете. Как белые полоски на сером фоне, под облачным небом летели гуси. Совиный парламент заседал на крыше амбара, обсуждая судьбу мышей.

Рисковый находился в квартире во время первичного обыска. Знал, какие вещественные улики увезли, а что осталось.

Направился в угол гостиной к черному лакированному письменному столу с белыми, под слоновую кость, ручками ящиков.

— То, что нам нужно, скорее всего, здесь, — и начал один за другим выдвигать ящики.

Вороны на железном заборе, орел на скале, цапля с яростными глазами, доисторическая птица, птеродактиль — все таращились в эту гостиную из других мест, из других времен.

Отдавая себе отчет, что это бред, и не стыдясь этого, Этан чувствовал, что птицы поворачивали головы, следя за ним, стоило ему отвести взгляд. Все они знали, что он должен быть мертв, а вот человек, который собирал их образы, — жив, чтобы любоваться ими.

— Есть, — Рисковый вытащил из одного из ящиков коробку из-под обуви. — Банковские декларации, чеки.

Они сели за кухонный столик из нержавеющей стали с поверхностью из черного пластика и принялись разбирать финансовые документы Райнерда.

За столом находилось окно. За окном — день, серый, ветреный, дождливый, на текущий момент без грома и молний, но темный, мрачный, угрожающий.

Дневного света для работы не хватало. Рисковый встал и включил маленькую черно-белую керамическую люстру, которая висела над кухонным столом.

Перед ними лежали одиннадцать пачек чеков, перетянутых резинками, по одной на каждый месяц года, от января до ноября. Чеки за текущий месяц банк прислал бы только к середине января.

Закончив работу, они намеревались вернуть все чеки в коробку, а коробку — в ящик стола. Сэм Кессельман, детектив, расследовавший убийство Мины Райнерд, несомненно, проверил бы те самые чеки после того, как выздоровел бы и вернулся на службу. Прочел бы он и сценарий убитого актера.

Но если б они ждали выздоровления Кессельмана, Ченнинга Манхейма могли бы убить. Да и Этана тоже.

Им требовалось просмотреть только чеки за первые восемь месяцев года, до убийства Мины Райнерд.

Рисковый оставил себе четыре пачки. Еще четыре пододвинул Этану.

По сценарию безработный и недооцененный актер поступает в класс актерского мастерства в университете, где встречает профессора, с которым и разрабатывает план убийства величайшей мировой кинозвезды. Если придуманный профессор имел прототип в реальной жизни, то чеки, оплачивающие занятия, могли подсказать, с какого учебного заведения лучше начинать поиски.