Лицо в зеркале

Когда Этан и Рисковый поднялись, чтобы уйти, не пригрозив пропустить электрический ток через гениталии профессора, Спеч-Могг проводил их до дверей с явным облегчением. А закрыв за ними дверь, несомненно, помчался в ванную, поскольку мятеж кишечника взял верх над английским хладнокровием.

— Я бы из принципа врезал этому говнюку, — пробурчал Рисковый, когда они сели в «Экспедишн».

— Очень уж ты у нас чувствительный, — усмехнулся Этан.

— А что ты скажешь об акценте?

— Адам Сэдлер в роли Джеймса Бонда.

— Да. С капелькой Шварценеггера.

Покинув дом Спеч-Могга в Уэствуде, они потратили немало времени, чтобы найти доктора Джеральда Фицмартина, организатора сценарного семинара, в котором участвовал Райнерд.

В университете, где преподавал Фицмартин, Рисковому сказали, что тот на каникулах будет дома, никуда не уедет. Но трубку в его жилище не сняли, Рисковому ответил автоответчик.

Фицмартин жил в Пасифик-Палисейдс. Ехать туда пришлось по прибрежным улицам, где гондолы казались более уместными в сравнении с внедорожниками.

На звонок в дверь дома Фицмартина никто не ответил. Может, он отправился за рождественскими покупками. Может, не мог подойти к двери, потому что укладывал в черную коробку очередной подарок Ченнингу Манхейму.

Но сосед объяснил, что причина в другом: в понедельник утром Фицмартина срочно увезли в медицинский центр «Седарс-Синай». Почему, он не знал.

Когда Рисковый позвонил в «Седарс-Синай», ему сказали, что тайна частной жизни пациента для больницы важнее, чем помощь полиции.

Под иссиня-черным, как тело проигравшего боксера, небом Этан поехал обратно в город. Ветер боролся с деревьями, иногда деревья проигрывали, и ветви падали на дорогу, мешая проезду.

Как и всегда, хаос на небе приводил к хаосу на дороге. На одном перекрестке столкнулись две легковушки. Пятью кварталами дальше грузовик смял минивэн.

Этан вел «Экспедишн» осторожно, но чувствовал, как нарастает внутреннее напряжение. Не мог не думать о том, что раз уж однажды погиб в автоаварии, то может умереть опять, пусть и на другой улице. И на этот раз, возможно, не воскреснет из мертвых.

По пути Рисковый звонил по телефону, пытаясь выйти на профессора, как выяснилось, уже из другого университета, который проводил однодневный семинар по рекламе и самопрезентации.

Держась за руль обеими руками, Этан посмотрел на часы. День утекал быстрее, чем дождевая вода в решетки сливной канализации.

Он помнил, что должен вернуться в Палаццо Роспо к пяти часам. Фрик не мог оставаться один в огромном особняке, особенно в такой странный день.

Медицинский центр «Седарс-Синай» располагался на бульваре Беверли, в той части Лос-Анджелеса, которой хотелось быть Беверли-Хиллз. Они прибыли туда в 2:18.

Доктор Джеральд Фицмартин лежал в палате интенсивной терапии, и их к нему не пустили. В комнате ожидания сын профессора с радостью побеседовал с ними, хотя и удивился, что у полиции возникла необходимость поговорить с его отцом.

Профессор Фицмартин, шестидесяти восьми лет отроду, прожил честную жизнь, а в старости такие люди редко встают на путь преступлений. Последние мешают садоводству и выходу камней из почек.

А кроме того, в это утро Фицмартину сделали коронарное шунтирование. Если именно он работал в паре с Рольфом Райнердом, то в ближайшем будущем кинознаменитости могли не опасаться за свою жизнь.

Этан глянул на часы. 2:34. Тик, тик, тик.

Глава 65

Мик Сакатон, анархист-мультимиллионер, не проживал в роскошном районе мультимиллионеров, потому что не хотел объяснять представителям налогового ведомства источники своего богатства. Когда с тобой расплачиваются наличными, светиться не стоит.

Но и отмытая часть его состояния позволяла ему жить в просторном двухэтажном доме с четырьмя спальнями в Шерман-Оукс, районе, населенном преимущественно богатыми представителями среднего класса.

Только несколько самых доверенных клиентов Мика знали его домашний адрес. В основном он решал все дела на общественных пляжах, в общественных парках, в кофейнях, церквях.

Не останавливаясь в Санта-Монике, чтобы сменить наряд Робина Гудфело на обычную одежду и желтый дождевик, Корки сразу поехал из Малибу в Шерман-Оукс. Квиг фон Гинденбург, коллекционер разбитого фарфора, похитил у Корки немало времени. Ему оставалось еще многое сделать в этот самый для него важный, но уже катящийся к вечеру день.

«Лендровер» он поставил на подъездной дорожке и метнулся сквозь дождь под крышу крыльца.

Голос Мика послышался из динамика, находящегося рядом с кнопкой звонка: «Сейчас буду», — и действительно, Мик Сакатон на удивление быстро открыл дверь. Иной раз приходилось ждать на крыльце две-три минуты, а то и дольше, в течение которых он говорил с гостем через аппарат внутренней связи, а потом появлялся с таким видом, будто его оторвали от важных дел.

Как обычно, Мик был босиком и в пижаме. В этот день он остановил свой выбор на красной пижаме с множеством изображений Барта Симпсона, персонажа мультфильма. Некоторые пижамы Мик покупал в магазине готовой одежды, другие шил на заказ.