— Так, — удовлетворенно кивнул Сотниченко. — А теперь вспомните, кто принес передачу для Арбузовой?
Лицо санитарки сразу сморщилось, стало некрасивым. Она заплакала.
— Я не думала, что так получится, — сквозь слезы сказала она.
— Естественно, не думали. — Сотниченко переждал минуту. — Это был мужчина? Или женщина?
— Мужчина.
— Что он сказал вам?
— Ничего. — Раиса Петровна краем полотенца промокнула уголки глаз. — Я спросила: «Кому передача?»
— А он?
— Сказал: «В шестую палату. Арбузовой».
— И больше ничего?
— Я спросила: «Записки не будет?» Он сказал, что нет. Постоял немного и ушел.
Сотниченко снова кивнул, как кивает учитель, довольный ответом ученика.
— Хорошо. Что было дальше?
— Я продолжала дежурить.
— Когда Кукуева сменила вас?
— Минут двадцать третьего. Я сказал ей, что приняла две передачки, обе в шестую палату. Она еще спросила, кому передачки, а когда узнала, что Арбузовой, удивилась.
— Удивилась?
— Да, она сказала, что Арбузову никто не навещает.
— Кукуева у нас постоянно дежурит в приемнике, — вставила медсестра, сидевшая в углу.
— Что вы делали потом?
— Взяла эти две передачки с собой, потому что сегодня дежурю по шестой палате.
— Так. И отнесли?
Раиса Петровна всхлипнула:
— Да. Я проверила, что было в пакетах.
— Что же было в пакете для Арбузовой?
— Три кусочка хлеба, колбаса и поллитровая баночка с компотом.
Валерьянка подействовала. Санитарка перестала кусать губы и отвечала, хотя и с трудом, но внятно.
— Вы кормили Нину Кузьминичну?
— Нет. Она сама кушает. Больные недавно обедали, но она все же съела колбасу, компот тоже выпила почти весь. Я проследила, как она ест, и унесла банку и хлеб.
— Пища в обед для всех больных одинаковая?
— Кроме диетчиков. Для них готовят отдельно. Арбузова не была на диете.
— Куда вы отнесли банку и хлеб?
— Положила в холодильник, а потом их забрал милиционер.
— Так. Дальше что?
— В три часа Арбузовой стало плохо. Я уложила ее в постель, поставила термометр и вызвала доктора.
— Значит, вы отлучались из палаты?
— Нет. Здесь есть сигнализация. Я никуда не выходила. Больной становилось все хуже и хуже. Ее стало тошнить, началась рвота. Когда пришел врач, у нее изо рта шла пена, тело свело судорогой…
Санитарка опять часто заморгала, приготовившись плакать, но Сотниченко стал прохаживаться между койками, и это ее отвлекло. Она завороженно следила за ним и продолжала говорить:
— Стали делать уколы, но ничего не помогало… Я недавно здесь работаю; наверное, уйду отсюда. Раньше, в поликлинике, у меня получалось, а теперь, после сегодняшнего… Не знаю, смогу или нет… До сих пор руки трясутся…
Дверь в палату открылась. Вошел милиционер. Сотниченко кивнул ему и спросил у санитарки:
— Арбузова говорила что-нибудь перед смертью?
— Нет. Через десять минут после начала приступа она умерла.
Милиционер передал Сотниченко сложенный вдвое бланк протокола.
— А сейчас, Раиса Петровна, постарайтесь сосредоточиться, — сказал Сотниченко. — Не спешите. Подойдите сюда и посмотрите на фотографии. Здесь наклеены и пронумерованы четыре штуки. Узнаете вы кого-нибудь?
Раиса Петровна, не колеблясь, указала на вторую слева фотографию:
— Вот он.
— Кто — он? — спросил Сотниченко.
— Мужчина, что передал для Арбузовой пакет с продуктами.
— Раньше вы его видели?
— Нет.
Выдержка из протокола обыска, произведенного в квартире Арбузовой Нины Кузьминичны
…В верхнем правом ящике секретера, местонахождение которого отражено на прилагаемой схеме, обнаружены записи, свидетельствующие о том, что Арбузова Н. К. ежемесячно составляла денежный отчет. На отдельные листки бумаги, озаглавленные словом «Счет» с указанием месяца, записаны данные о поступающих и расходуемых суммах. Разделы соответственно озаглавлены словами «Приход» и «Расход»…