— Есть, товарищ следователь. Можно даже посмотреть, какие работы я выполнял. В нарядах отмечено.
Скаргин собрал со стола сломанные скрепки, ссыпал их в коробочку, встал и направился к двери.
3.Оперативная запись
Скаргин: Указ Президиума Верховного Совета СССР, который вы, оказывается, хорошо знаете, как раз и касается ответственности за скупку валюты и вещей у иностранцев. Вы не можете пожаловаться, что у вас не было времени подумать.
Максимов: Из-за двух рубашек, магнитофона, жевательной резинки меня водят под конвоем, держат в камере, как закоренелого преступника. Я не хочу! Поймите, мне страшно! Помогите мне! Последний раз.
Скаргин: В прошлую нашу встречу я предупреждал — все зависит от вас. Не от меня, не от ваших знакомых, а лишь от того, насколько велико в вас желание жить честно. Пользуясь вашей же терминологией, можно сказать: не вы владели вещами, а они вами… А теперь, Максимов, хочу дать совет. В вашем положении единственно приемлемая линия поведения — это чистосердечное признание, откровенность.
Максимов: Понял, товарищ следователь, спрашивайте. Как говорится, все как на духу расскажу, без утайки.
Скаргин: Что вы делали в сберегательной кассе четырнадцатого ноября?
Максимов: Узнал о том, что будут снимать старика, выигравшего машину в лотерею. Захотелось посмотреть.
Скаргин: Это вы уже рассказывали. Что было потом?
Максимов: Товарищ следователь, я расскажу. Честно. Только вы, как говорится, не забудьте в дальнейшем, что я добровольно, сам…
Скаргин: Вас видели вместе с Прусом. В саду.
Максимов: Да. Мы с ним встречались. Два раза. Там, в сберкассе, я смотрел, как старик получает свои тысячи и думал: зачем ему столько денег? Он старый, наверняка больной, на что он их потратит? Они ему, как говорится, что мертвому припарки… После того как он вышел из сберкассы, я пошел за ним. Не знаю даже зачем. Просто хотел узнать, где он живет.
Скаргин: Узнали?