Лицо со шрамом

От спертого, прокуренного воздуха разболелась голова, и он решил пойти домой. В округе, если не считать редких оазисов наподобие бильярдной, царил мрак запустения. Фонари попадались нечасто, да и эти считаные единицы были старомодными газовыми и больше шипели, чем светили – точь-в-точь как некоторые люди: шуму много, а толку мало. Даже в отсутствие дождя стояла нездоровая сырость. Облезлые старые здания угрюмо нависали над узкими грязными улочками, таращась с первых этажей слепыми заколоченными окнами. Там, где днем собирались лоточники с ручными тележками, валялись коробки, бумага и кучи вонючего хлама. Изредка проносилась машина, и отголоски ее мотора еще долго гуляли по пустынным переулкам. Аура неуловимой угрозы заставляла впечатлительных чужаков беспричинно оглядываться.

Здесь был край гангстеров, их гнездовище, убежище и одно из основных охотничьих угодий. А еще здесь Тони вырос и лучшего места не знал. Великая цепь случайностей, паутина чересчур сложная для понимания, постепенно определяла его судьбу с первого вздоха, и не встать на путь преступления ему было столь же трудно, как наследному принцу отказаться от короны.

Наконец впереди замаячил бакалейный магазинчик родителей, над которым жила вся семья. Тони прошел к задней двери, повернул ключ в замке и стал подниматься по грязным ступеням без ковра. В столовой, также служившей гостиной, горел свет. В видавшем виды кресле-качалке, кое-где подмотанном проволокой, развалился с газетой Бен Гуарино. Ноги в синих форменных брюках и тяжелых черных ботинках с тупыми носами были заброшены на грязную скатерть в красно-белую клетку. Со спинки другого хлипкого кресла, на котором лежали форменные мундир и фуражка, свисал зачехленный револьвер.

Заметив младшего брата, Бен, коренастый малый лет двадцати пяти, оторвался от газеты. Его рот и подбородок свидетельствовали о жестокости, дерзкие черные глаза, как всегда, недобро поблескивали. По ряду причин, которые Тони держал при себе, он считал, что брат добьется в правоохранительных органах большого успеха. Для Тони полицейский отличался от гангстера только значком. Выходцы из одних и тех же кварталов, знакомые с детства и с одинаковым образованием, они всегда хорошо ладили, если у гангстеров водились деньги.

– Почему так поздно? – буркнул Бен.

– А тебе что за дело? – огрызнулся Тони, затем вспомнил, что собирается просить об услуге, и стал покладистее. – Извини, не хотел грубить. Просто жутко болит голова.

– Небось опять околачивался в притоне О’Хары?

– Ну, не все же дома сидеть. Выбор невелик: либо туда, либо в танцзал к дешевым шлюхам.

– Ишь ты, какой разборчивый!

– Угу.

– И правильно, – ухмыльнулся Бен. – Баба, она как судьба: и в облака поднимет, и в грязь втопчет. – Внезапно он скинул ноги на пол и, подавшись к брату, впился взглядом ему в глаза. – Слушай, говорят, ты доставляешь пакеты Копченому Джо?

– Кого волнует?

– Ты вообще в курсе, что там травка?

– Нет, теперь запрошу с него больше.

– Бросал бы ты эту дрянь.

– Ясно. Небось уже кто-то из копов наябедничал. Ладно, пусть забирает эту работенку, если хочет. Мне и так есть чем заняться.

– Судя по тому, что мне рассказывали, – да. Значится, на стреме у игорного притона Майка Рафферти тоже стоял ты?

– Да. Почему бы и нет? Это честный способ заработать пару баксов. Неужто лучше промышлять грабежами, как остальные ребята в округе?

– Конечно, нет. – Бен подался вперед и заговорил серьезно: – Не вздумай угодить в серьезные неприятности. Иначе моей карьере в полиции крышка.

– Не попаду, будь спок. За собой лучше следи.

– К чему ты клонишь?

– Ни к чему, – с непринужденной улыбкой ответил Тони, наслаждаясь внезапным страхом на лице брата. – Просто дружеский совет от одного парня, который знает больше, чем ты думаешь.

– От кого? – потребовал Бен.

– От меня, – снова ухмыльнулся Тони, стряхивая сигаретный пепел прямо на голый пол. – Слушай, Бен, можно завтра взять твой мотор?

– Нет, самому понадобится. У меня выходной.

– А послезавтра?

– Нет, угодишь еще на нем в неприятности. Машины детям не игрушки.

– Ладно, у меня скоро своя будет, и я заполучу ее так же легко, как ты.

С этой прощальной шпилькой Тони хлопнул дверью и отправился спать. Как при жалованье в полторы сотни честным путем приобрести автомобиль за почти три тысячи долларов, было выше его понимания. Тем не менее все полицейские ездили на больших машинах, а начальство владело многоквартирными домами и отсылало детей учиться в европейские частные школы.

Странная тишина, что опускалась ночью на дом Гуарино, была бальзамом для души Тони. Только эту часть суток он мог провести в родных стенах, не опасаясь за свой рассудок. Остальное время здесь стоял шум и гам… шум и гам. Интересно, спрашивал себя Тони, у других дома столь же негостеприимны и отвратительны?