Лицо под вуалью

– Ровно в двенадцать минут седьмого, – ответила женщина. Чтобы объяснить, почему покидала торговый центр так поздно, она рассказала о неожиданных разногласиях с торговцем рыбой, и говорила при этом все тем же размеренным и ровным голосом – даже слишком размеренным. Вексфорд, который все время гадал, что напоминает ему такой тон, теперь вспомнил электронные голоса, издаваемые механическими устройствами.

– Я пришла туда в двенадцать минут седьмого, а если вы хотите знать, почему я так уверена во времени, я вам отвечу, что всегда в нем уверена, – заявила Дороти.

Вексфорд кивнул. Электронные часы сконструированы для таких людей, как она, которые до появления на месте должны примерно предположить, что они будут делать между десятью минутами седьмого и четвертью седьмого. И все же большинство таких людей были беспокойными, быстро передвигающимися, вечно спешащими и напряженными. По-видимому, эта женщина относилась к той редкой разновидности людей, которые постоянно отслеживают время, но не стремятся бежать с ним наперегонки.

Она вдруг тихо спросила у сына:

– Ты запер гараж?

Тот кивнул.

– Я всегда его запираю.

– Никто никогда ничего не делает всегда. Любой может забыть.

– Я не забыл. – Парень встал. – Я пойду в другую комнату смотреть телевизор.

Вексфорд понял, что хозяйка этого дома – из числа людей-указателей, выполняющих функции столбов на развилке дорог. Теперь ее палец указывал в сторону камина.

– Не забудь свои ботинки.

Клиффорд Сандерс ушел с ботинками в руке, и старший инспектор спросил у Дороти:

– Что вы делали в промежутке между двенадцатью минутами седьмого и без четверти семь, когда вам удалось привлечь внимание мистера Гривза на Куин-стрит? – Он очень точно записал время телефонного звонка Гривза в полицейский участок Кингсмаркхэма: без четырнадцати минут семь. – Прошло полчаса от того момента, когда вы обнаружили тело, до того, когда вы подошли к воротам и… закричали.

Дама ничуть не смутилась.

– Это был шок. Мне надо было справиться с шоком, а потом, когда я пришла туда, я не могла докричаться, меня никто не слышал.

Ее собеседник вспомнил отчет Арчболда – то есть, скорее, пересказ тех событий. Она кричала и бушевала за теми воротами, трясла их так, что «чуть не сломала», потому что телефонная будка стояла по другую сторону. Теперь же эта женщина смотрела на него холодно и спокойно. Можно было подумать, что никакие чувства никогда не нарушали ее равновесия и не меняли тон этого механического голоса.

– Сколько автомобилей вы видели на стоянке в то время, на втором уровне? – задал Вексфорд новый вопрос.

Сандерс ответила без колебаний:

– Три, считая и мой.

Она не лгала – и возможно, она ни в чем не сказала неправду. Ее гость вспомнил, что, когда он проезжал по второму уровню, там стояли четыре автомобиля. Один из них отъехал – тот, за рулем которого сидела нетерпеливая девчонка. Она поехала вслед за ним, и это было в восемь или девять минут седьмого.

– Вы кого-нибудь видели? Хоть кого-то? – продолжил расспросы старший инспектор.

– Ни души.

Она, наверное, вдова, подумал Вексфорд, почти пенсионного возраста, без работы, и во многом – в том числе, конечно, и финансово – зависит от сына, который, несомненно, живет неподалеку. Позже он вспомнил, что тогда очень ошибался.

Его обдало волной запаха дезинфицирующей жидкости, и Дороти, должно быть, увидела, что он принюхивается.

– Так как я контактировала с усопшей, – сказала она, глядя на следователя в упор немигающим взглядом, – мне пришлось обработать руки антисептиком.

Уже много лет он не слышал, чтобы кто-то произносил слово «усопший». Когда он встал, собираясь уходить, хозяйка подошла к окну и начала задергивать шторы. В доме стоял запах, как в анатомическом театре. Так удобнее наблюдать за приездом Клиффорда на машине, предположил Вексфорд, поскольку шторы – из коричневого репса, а не бархата – оставались незадернутыми. Он смотрел, как женщина сдвигает их, как нетерпеливо дергает каждую. Над дверью, ведущей в комнату, был прикреплен один из раздвижных медных карнизов, предназначенный для шторы от сквозняков. Однако штору на него так и не повесили.

Старший инспектор решил, что пока еще не настал момент задать тот вопрос, который чуть не сорвался с его языка.

* * *

Много раз на долю Майкла Бёрдена выпадала обязанность приносить плохие новости определенного рода, сообщать о смерти супруга или супруги. Его собственная первая жена безвременно скончалась, и он старался уклониться от этого задания. Одно дело, когда приходится сообщать человеку, например, о том, что его жена погибла в дорожной аварии, – и совсем другое дело, что где-то просто обнаружено ее мертвое тело. Никто лучше Бёрдена не знал, что большинство убитых прикончили их близкие родственники. Всегда существует вероятность, что жену убил ее собственный муж.