Лицо под маской

– Беатриче, я полагаю? – она кивнула, не поднимая глаз. – Пойдемте, что-то похолодало. В доме будет теплее. Синьора Пальдини, попросите, пожалуйста, Джузеппину сделать нам кофе… Или чаю? В общем, чего-нибудь горячего. И по-моему, из кухни пахло булочками с кремом.

Домоправительница присела в реверансе и исчезла за дверью кухни, а я пошла к лестнице. Девушка не последовала за мной: она стояла посреди холла, на мраморном полу, выложенном в шахматном порядке темными и белыми клетками, и с восторгом осматривала сверкающие зеркала, золоченые подсвечники в рост человека, хрустальные подвески люстр. Я вспомнила, как сама приехала сюда в первый раз – месяц прошел, а кажется, я живу в этом доме всегда…

– Пойдемте, Беатриче, – я мягко взяла ее за руку. – Мне хотелось бы, чтобы вы посмотрели вашу комнату.

Девушка посмотрела на меня. Глаза у нее были серо-голубые, огромные на осунувшемся личике. Да что их там, вовсе не кормили, что ли?

– Вы здесь живете, синьора?

– Да.

– И зачем здесь я? – голос ее был твердым; кажется, у девочки есть характер. Это хорошо.

– Я все расскажу за чашкой кофе. Если вам что-то не понравится, вы всегда сможете вернуться в монастырь.

– Вот уж туда я точно не вернусь! – ее передернуло.

– И об этом тоже расскажете.

За кофе и булочками Беатриче слегка оттаяла, и я наконец решилась спросить:

– Ну как, вы готовы поговорить?

– Да, синьора, – ответила она, опустив глаза и сложив руки на коленях.

– Для начала – меня зовут Нора Хемилтон-Дайер. Вы можете называть меня по имени, если хотите. Я медик, хирург, но вообще сейчас в длительном отпуске. Мне понадобилась ваша помощь, поэтому я и обратилась к монсиньору Гвискари с просьбой доставить вас сюда из монастыря.

– Синьора… Нора… я ничего не понимаю в медицине! Как же я смогу помочь?

– Я все расскажу. А пока, Беатриче, расскажите мне, как вы попали в монастырь?

– Но дело в том, синьора, что я этого не помню! – девушка посмотрела на меня. Сейчас, когда гадкий коричневый плащ был оставлен в гардеробной, на ней было серо-голубое платье и белый платок послушницы монастыря. Среди ярких красок моей гостиной глаза ее тоже стали ярче и засияли голубым.

– Как это – не помните?

– Мой брат… У меня есть брат, Гвидо. Он учится у синьора Гвискальди, мага.

– Почему не в университете?

– Так получилось, – она снова опустила глаза. – Из университета он ушел, его там… не понимали, не давали тренироваться. А он говорил, что для мага самое важное – тренировки. Поэтому он стал учиться у наставника, частным образом.

– Понятно. Так при чем тут ваш брат?

– Ну, я… – она опустила глаза и стала дергать за ниточку, торчащую из белоснежной манжеты. Потом снова взглянула на меня. – У меня был возлюбленный, Карло. И однажды он… остался у меня. На ночь, понимаете? Брата не должно было быть в городе, но утром он вдруг ворвался в мою комнату и увидел… нас с Карло. Дальше были крики, шум, Карло вскочил с постели, потянулся за одеждой. Тут Гвидо рассмеялся… и все, больше я не помню ничего. Я пришла в себя от пощечины матери Прокопии, уже в монастыре.

– Вот как… – Я покачала головой. – В следующий раз надо покрепче запирать двери, дорогая Беатриче!

– Какой следующий раз, синьора! Неужели вы думаете, настоятельница выпустит меня из-под своего надзора?

– Ну, вы же здесь, не так ли? И это значит, что ни мать Прокопия, ни прочие… гарпии из монастыря авеллинок больше над вами власти не имеют. У меня есть для вас новости и информация, – я прищелкнула языком. – В основном, новости неприятные. Готовы вы их выслушать или хотите вначале отдохнуть?

– Знаете, если я должна узнать что-то скверное, так лучше поскорее.

– Понятно. Итак, Гвидо, по всей вероятности, усыпил вас и отвез в монастырь. Не знаю, хотел ли он вас забрать оттуда через какое-то время или был настолько зол, чтобы оставить навсегда, это уже неважно. Мы не знали имени его учителя, поэтому никак не могли выяснить подробности произошедшего. Все, что нам известно, – он умер, наслав на вашего Карло посмертное проклятие.

– Карло… умер?

– Нет, он жив, но выглядит он теперь вот так.

Я развернула к Беатриче коммуникатор с картинкой: серебряная маска Volto, под ней живые карие глаза.

– Ох! – девушка побледнела. – И он целый год живет вот так?

Интересно, о брате она не спрашивала ничего. Что-то подсказывает мне, что их отношения вовсе не были безоблачными. Впрочем, это можно было понять хотя бы по тому, что монастырь он для сестры выбрал самый людоедский…

– Да. Меня попросили прооперировать его, убрать эту маску. Но без снятия проклятия можно даже не пытаться начинать операцию. Снять посмертное проклятие можно лишь с помощью кровного родственника мага, наложившего заклинание.

– Я понимаю, – глаза Беатриче горели решимостью. – Все, что от меня зависит…

Она пристукнула по колену кулачком. Кулачок был небольшой, но вполне убедительный. Ой, кажется, все семейство Контарини ждут еще немалые сюрпризы!

– Пойдемте, – я встала. – Я покажу вам вашу спальню. И вот еще что… вы, наверное, захотите переодеться?

Девушка осмотрела свой монастырский наряд, потом кивнула:

– Да уж, хотелось бы.